Алехин Александр Александрович 1

к началу

К сожалению многих, матч-реванш с Капабланкой так и не состоялся. Рассуждая о возможном матче-реванше сразу после победы в решающей партии, А. сказал, что готов играть его только на условиях Лондонского протокола. С другими претендентами он был согласен играть и с ограничением общего числа партий, но при наличии нескольких вызовов первоочередное право получал Капабланка. 10 февраля следующего года Капабланка обратился к А. и президенту ФИДЕ Александру Рюэбу с предложением изменить Лондонский протокол, добавив условие о том, что количество партий ограничивается шестнадцатью, так что, если ни один из соперников не одержит шести побед, то выигрывает тот, кто после шестнадцати партий будет иметь больше очков. Капабланка писал, что в противном случае матч может затянуться и превратиться в соревнование на выносливость. В ответном письме от 29 февраля А. повторил, что будет играть матч-реванш только на тех условиях, на которых он сам завоевал титул. 8 октября Капабланка направил А.у официальный вызов, но получил ответ, что А. ещё в августе принял вызов Боголюбова и матч состоится в следующем году. А. обвиняли в том, что он сознательно избегает повторного матча с Капабланкой. С другой стороны, многие указывали, что препятствия, которые А. ставил экс-чемпиону, не отличались от тех, которые Капабланка ставил претенденту. Между двумя шахматистами развилась вражда, А. требовал удвоения гонорара, если в турнире участвовал Капабланка, так что они не выступали вместе до ноттингемского турнира 1936 года.

В 1928 году А. не выступал в соревнованиях, а работал над двумя книгами: «На пути к высшим шахматным достижениям» (о соревнованиях 1923—1927 годов, включая матч с Капабланкой; более точный перевод немецкого названия — «На пути к первенству мира») и «Международный шахматный турнир в Нью-Йорке 1927». В течение нескольких лет начиная с 1929 года А. одержал серию впечатляющих турнирных побед, доказав неоспоримое превосходство над соперниками. Из десяти международных турниров, в которых чемпион сыграл до конца 1933 года, он занял чистое первое место в восьми и ещё дважды разделил победу.

В 1929 году А. выиграл небольшой турнир в американском Брэдли-Бич и сыграл матч на первенство мира с Боголюбовым в разных городах Германии и Голландии. А. выиграл 11 партий, 5 проиграл, 9 свёл вничью, сохранив, таким образом, чемпионский титул.

Турнир в Сан-Ремо (Италия) в 1930 году стал одним из высших триумфов А. В турнире, в котором играли почти все сильнейшие шахматисты мира: Нимцович, Боголюбов, Рубинштейн, Видмар, Мароци, — А. из пятнадцати партий выиграл тринадцать и лишь две свёл вничью. Второй призёр Нимцович отстал от победителя на 3½ очка; с таким отрывом в представительных турнирах не побеждал даже Капабланка, а в процентном отношении этот результат оказался рекордным для турниров подобного уровня (на рубеже веков Ласкер побеждал с результатами 23½ из 28 и 14½ из 16). В том же году А. сыграл за Францию на первой доске на 3-й олимпиаде в Гамбурге. А. сыграл девять партий из семнадцати и выиграл все, а партия со Штальбергом получила первый приз за красоту, но сборная Франции заняла всего лишь двенадцатое место.

В 1931 году А. с блеском выиграл большой двухкруговой турнир в Бледе без поражений и с отрывом от ближайшего соперника в 5½ очков: 20½ очков из 26, вторым был Боголюбов с 15 очками. Среди участников были Нимцович, Шпильман, Видмар, а также несколько представителей молодого поколения: Флор, Кэжден и Штольц. На 4-й олимпиаде А. набрал 13½ из 18, показав лучший результат на первой доске, в то время как Франция осталась на 14-м месте. В следующем году А. много выступал в турнирах, самыми значительными из которых были Лондон (второй призёр Флор отстал на очко) и Берн (на очко отстали Флор и Эйве). С декабря 1932 года по май 1933 года А. провёл кругосветные шахматные гастроли, посетив США, Мексику, Гавайские острова, Японию, Шанхай, Гонконг,Филиппины, Сингапур, Индонезию, Новую Зеландию, Цейлон, Александрию, Иерусалим, Геную. А. сыграл около полутора тысяч партий за время американского турне и 1320 партий, из них 1161 выиграл и только 65 проиграл, в ходе кругосветного путешествия. После окончания турне А. снова возглавил команду Франции на олимпиаде. С результатом 9½ из 12 он во второй раз подряд выиграл зачёт на первой доске, а сборная заняла восьмое место из пятнадцати команд. Ещё через месяц А. в очередной раз побил рекорд игры вслепую, с 1925 года принадлежавший Рети (29 досок), дав в Чикаго во время Всемирной выставки сеанс на 32 досках. Сеанс длился 12 часов и закончился со счётом +19 −4 =9 в пользу А.

В 1934 году состоялся новый матч на первенство мира с Ефимом Боголюбовым, который тоже закончился уверенной победой А. — 15½:10½. Уже через месяц А. включился в борьбу в представительном международном турнире в Цюрихе (с участием Ласкера, Эйве, Флора, Боголюбова, Бернштейна, Нимцовича, Штальберга и других). А. выиграл турнир с результатом 13 из 15, на очко впереди Эйве (он нанёс победителю единственное поражение) и Флора.

В середине 1930-х годов в карьере А. начался спад, он пристрастился к алкоголю. С 1934 года до конца карьеры он не выиграл ни одного значительного турнира. Советские шахматные историки писали о тоске А. по России, о его попытках как раз в это время «помириться» с СССР. Некоторые связывают снижение уровня игры с усталостью чемпиона, с потерей мотивации к самосовершенствованию, вызванной отсутствием достойных противников, из-за чего А. стал позволять себе небрежную игру. В конце 1934 года А. принял вызов от Макса Эйве. В 1935 году он сыграл на олимпиаде в Варшаве, где занял второе место на первой доске (на очко больше набрал Флор), и выиграл небольшой турнир в Эребру. В 1934 году А. расстался с Надеждой Васильевой и женился на Грейс Висхар, шахматистке, выступавшей в женских турнирах, гражданке США и Великобритании.

Матч на первенство мира с Эйве на большинство из 30 партий начался 3 октября 1935 года. А. был фаворитом, Эйве по сравнению с другими претендентами имел довольно скромный турнирный и матчевый послужной список. А. уверенно начал матч, выиграл первую, третью и четвёртую партии, но потом стал допускать грубые ошибки, и в четырнадцатой партии счёт сравнялся. В 25-й партии Эйве впервые вышел вперёд, затем выиграл двадцать шестую и в итоге удержал перевес в одно очко. Матч закончился со счётом +9 −8 =13 в пользу претендента. Некоторые авторы писали, что поражение А. вызвано в первую очередь злоупотреблением алкоголем, Эйве и помогавший ему во время матча Флор вспоминали, что А. пил, но не в том количестве, чтобы это отразилось на итоговом результате. Спасский, Карпов, Каспаров и Крамник отмечали игровое превосходство Эйве.

Во время матча с Эйве в СССР в газетах «Известия» и «64» была опубликована телеграмма: «Не только как долголетний шахматный работник, но и как человек, понявший громадное значение того, что достигнуто в СССР во всех областях культурной жизни, шлю искренний привет шахматистам СССР по случаю 18-й годовщины Октябрьской революции. А.». В эмигрантской прессе телеграмма вызвала резко негативную реакцию, в одной из газет была опубликована басня, в которой говорилось, что А. «битым отошёл к Советам». 

Начиная с мая 1936 года А. за полтора года сыграл в десяти турнирах, показывая неровные результаты. В нескольких турнирах он выиграл или поделил первые места, в нескольких попадал в призёры, в Кемери в 1937 году поделил 4—5-е места. В самом крупном соревновании того периода — ноттингемском турнире 1936 года — А. выступил неудачно, заняв шестое место и на очко отстав от победителей — Капабланки и Ботвинника. При этом он проиграл Капабланке и Решевскому, но выиграл у Эйве. По воспоминаниям Флора, А. получил приглашение на международный турнир 1936 года в Москве, но отказался от участия, так как хотел приехать в Москву только чемпионом мира.

Условиями матча 1935 года был предусмотрен матч-реванш, который состоялся ровно через два года после первого матча. На турнирах в промежутке между двумя матчами Эйве выиграл у А. три партии при всего одном поражении и занимал места выше А. В этот раз прогнозы были преимущественно в пользу Эйве. Голландец выиграл первую партию, во второй А. сравнял счёт, а затем, выиграв несколько партий подряд, вышел вперёд. На финише Эйве «сломался» и проиграл четыре из последних пяти партий. А. досрочно выиграл матч со счётом +10 −4 =11 и вернул себе звание чемпиона мира.

Из трёх турниров, сыгранных в Монтевидео, Маргите и Плимуте после возвращения чемпионского звания, А. победил в двух первых, а в третьем разделил 1—2-е места c Томасом. Выступление на АВРО-турнире в 1938 году, где играли 8 сильнейших шахматистов мира, было неудачным: четвёртое — шестое места из восьми, разделённые с Эйве и Решевским, +3 −3 =8. Капабланка занял седьмое место, их микроматч с А. закончился со счётом 1½—½ в пользу действующего чемпиона. Ботвинник, также участвовавший в этом турнире, писал: «Нас мотали по всей стране. Перед игрой вместо обеда — два часа в поезде. Пожилые участники — Капабланка и А. — не выдержали напряжения». Организаторы рассматривали турнир как аналог турнира претендентов, победитель которого получит первоочередное право на матч с А.ым, но сам А. выступил с заявлением, что готов играть с любым сильным противником, который обеспечит призовой фонд. В ходе турнира А. и Ботвинник, получивший согласие руководства СССР, провели переговоры о возможном матче и согласовали финансовые условия, но реализации планов помешала война.

В 1939 году вышла новая книга А. «Мои лучшие партии (1924—1937)», в которую вошли, в числе прочего, анализы лучших партий матчей с Эйве и дополнительные комментарии к партиям, описанным в более ранних книгах. В августе — сентябре А. участвовал в 8-й шахматной Олимпиаде, проходившей в Аргентине. Выиграв 9 партий и сведя вничью 7, он занял второе место на первой доске; первое досталось Капабланке, который сыграл на одну партию больше и опередил А. на очко. Когда проходил матч Франция — Куба, все ждали партии между А.ым и Капабланкой, но кубинец пропустил игру. Сборная Франции в финальном турнире заняла место во второй половине таблицы. Во время олимпиады вторжением Германии в Польшу началась Вторая мировая война, и А. выступил по радио и в прессе с призывом бойкотировать немецкую команду (в результате в трёх матчах немецкой команды были без игры зафиксированы технические ничьи 2:2). На олимпиаде Капабланка при поддержке местной шахматной федерации вызвал А. на матч-реванш, но А. отказался, сославшись на то, что он как военнообязанный должен вернуться во Францию. Перед возвращением в Европу он выиграл небольшие турниры в Монтевидео и Каракасе в конце 1939 года.

В январе 1940 году А. с женой прибыли в Португалию, но уже через две недели перебрались во Францию. После нападения нацистской Германии на Францию А., не подлежавший призыву по состоянию здоровья, вступил добровольцем во французскую армию, где служил в звании лейтенанта переводчиком (в то же время Кмох указывает, что А. был офицером в медицинской части).

Когда военные действия закончились, А. покинул зону, оккупированную немцами, и поселился на юге Франции. В 1940 году продолжились переговоры о матче с Капабланкой. Оба соперника хотели сыграть этот матч, соглашение было вскоре заключено, но Капабланке не удалось достать денег на проведение матча, а кубинское правительство отказало ему в помощи. В результате матч в 1941 году так и не состоялся, а в следующем году Капабланка умер.

В апреле 1941 года А. получил разрешение на выезд в Португалию. Незадолго до этого, с 18 по 23 марта 1941 года, в парижской немецкоязычной газете Pariser Zeitung за подписью А. была опубликована серия антисемитских статей под общим названием «Еврейские и арийские шахматы», которые затем были перепечатаны в Deutsche Schachzeitung. В этих статьях история шахмат излагалась с точки зрения нацистской расовой теории, при этом обосновывалось положение, что для «арийских» шахмат характерна активная наступательная игра, а для «еврейских» — защита и выжидание ошибок соперника. В интервью, данном после освобождения Парижа союзниками (декабрь 1944 года), А. говорил, что был вынужден написать статьи, чтобы получить разрешение на выезд, и что статьи в исходном виде не содержали антисемитских выпадов, но были полностью переписаны немцами. После войны в открытом письме организаторам лондонского турнира (1946) А. уточнил, что от оригинального текста остались только размышления о необходимости реконструкции ФИДЕ и критика теорий Стейница и Ласкера. В 1996 году биограф А. В. Чарушин доказывал, что за переписыванием статей стоял австрийский шахматист и журналист, редактор Pariser Zeitung и ярый антисемит Теодор Гербец, умерший в 1945 году. В то же время другой исследователь Жак де Моннье утверждал, что в 1958 году видел черновики этих статей, написанные А. собственноручно, которые Грейс Висхар перед смертью передала знакомому, но их публикация будет возможна не ранее, чем они перейдут в общественное достояние по французскому законодательству (2017 год) и только с согласия наследников А.

Жена А. Грейс не пожелала уехать к нему в Португалию, поскольку не хотела бросать своё шато рядом с Дьепом (в отсутствие А. дом все равно был разграблен нацистами). Чтобы сохранить остатки имущества жены и обеспечить ей самой защиту от репрессий, которые вполне могли коснуться американки еврейского происхождения, А. был вынужден участвовать в соревнованиях, организованных нацистским Шахматным союзом Великой Германии. В сентябре 1941 года он занял второе место в турнире в Мюнхене, а до конца 1943 года принял участие ещё в семи турнирах в Германии и на оккупированных территориях. Четыре из них он выиграл, включая так называемый Чемпионат Европы в Мюнхене и чемпионат Генерал-губернаторства в Польше, прошедшие в 1942 году, ещё в трёх разделил первые места. Среди других шахматистов, игравших в турнирах в Третьем рейхе, были Керес, Боголюбов, Лундин, Штольц, Опоченский, Земиш и молодая восходящая звезда немецких шахмат Клаус Юнге. Счёт личных встреч с Кересом в этот период был +3 −0 =3, с Юнге — +4 −1 =1. Несколько раз А. давал сеансы одновременной игры для офицеров вермахта.

В январе 1943 года А. заболел скарлатиной. В зрелом возрасте она протекала тяжело. Врачам удалось спасти жизнь А., но здоровье его было подорвано. В октябре 1943 года А. выехал на турнир в Испанию и более не вернулся на оккупированные территории. Жена А. не получила разрешение на выезд и осталась во Франции до конца войны. В Испании А. жил в бедности. Он принял участие в нескольких турнирах, в основном занимая первые места, и выиграл небольшой матч у чемпиона Испании Рей Ардида со счётом +1 −0 =3. А. давал частные уроки 13-летнему вундеркинду Артурито Помару (впоследствии гроссмейстеру, неоднократному чемпиону Испании), материалы которых свёл в позже опубликованный шахматный учебник «Завет!» (¡Legado!). Кроме этого он выпустил сборник, куда вошли наиболее примечательные партии, сыгранные во время Второй мировой войны (всего — 117, 30 из них сыграны самим А.ым). Последний турнир он сыграл осенью 1945 года в Касересе, заняв там второе место после Франциско Люпи — чемпиона Португалии.

В конце 1945 года А. был приглашён на турниры в Лондоне и Гастингсе, запланированные на будущий год, но приглашения вскоре были отозваны: Эйве и американские шахматисты (в первую очередь Файн и Денкер) угрожали бойкотировать турнир, если в нём примет участие А., из-за его сотрудничества с нацистами и статей в Pariser Zeitung. А. направил в оргкомитет лондонского турнира, а также в британскую и американскую шахматные федерации открытое письмо, в котором объяснял, что играть в турнирах в нацистской Германии он был вынужден из-за отсутствия средств, и прояснял свою позицию по антисемитским статьям, но ничего не добился. В ходе лондонского турнира группой шахматистов из стран-союзников был создан комитет по расследованию сотрудничества А. с нацистами, председателем которого стал Эйве. Предлагалось лишить А. звания чемпиона мира и объявить ему бойкот: не приглашать на турниры, не печатать его статей. Обсуждение велось без участия ФИДЕ. Единственным, кто высказался в пользу А., был Тартаковер; он не только выступил против бойкота, но и попытался организовать сбор средств в пользу чемпиона. В конце концов комитет решил передать вопрос на рассмотрение ФИДЕ. А. было предложено прибыть во Францию для рассмотрения его дела французской шахматной федерацией. Он подал документы для получения разрешения на въезд, но разрешение пришло уже после его смерти.

Позднее высказывались предположения, что организаторы бойкота стремились в том числе и к достижению собственных корыстных целей: в США было два вероятных кандидата на звание чемпиона мира — Решевский и Файн, а Эйве мог рассчитывать на то, чтобы быть провозглашённым чемпионом мира после лишения А. титула. В пользу этой версии приводят довод о том, что после смерти А. на генеральной ассамблее ФИДЕ ставился на голосование вопрос о проведении матча на первенство мира между Эйве и Решевским.

С января 1946 года А. жил в португальском Эшториле. После известий о событиях в Лондоне А. вёл замкнутый образ жизни и общался в основном с Люпи, который стал его близким другом. В начале января они сыграли товарищеский матч, в котором А. победил со счётом 2½:1½. В феврале А. получил вызов от Ботвинника и дал согласие сыграть с ним матч в Лондоне. 

23 марта 1946 года исполком ФИДЕ официально принял решение о проведении матча А. — Ботвинник, но утром 24 марта А. был найден мёртвым в своём гостиничном номере. Он сидел в кресле у столика с расставленными в начальной позиции шахматами. При вскрытии врачи определили, что причиной смерти была асфиксия, наступившая вследствие попадания в дыхательные пути кусочка мяса, хотя в некоторых публикациях того времени в качестве причины смерти указывались стенокардия или сердечная недостаточность. Существует несколько конспирологических версий, согласно которым А. был убит (скорее всего, отравлен), при этом обвиняют и западные, и советские спецслужбы.

продолжение