Созвучие муз в творениях А.С. Пушкина и М.И. Глинки

В работе «Созвучье муз в творениях А.С. Пушкина и А.М. Глинки» представлена многогранность творческого единства двух великих представителей русской культуры, произведения которых основаны на общности идей. Пушкин открыл своим творчеством классическую эпоху русской литературы, а Глинка стал основоположником русской классической музыки. Музыкальный язык Глинки и поэтический язык Пушкина открывают новый этап в развитии двух видов искусства.

---

Слово и музыка – два великих начала, две стихии искусства. На протяжении многих веков они непрерывно взаимодействуют, нередко спорят и борются, нередко приходят к согласию и взаимопониманию. Их столкновения и примирения порой рождают шедевры – песни и романсы, оперы и симфонии.

Поэтический текст способен придать музыке новое звучание; он обогащает ее смыслом, оттенками чувств, красочностью тембров. Поэтому не каждое стихотворение может стать основой музыкального произведения: оно должно быть по-особому мелодичным и ритмичным, должно состоять из благозвучных слов, которые легко поются. Творчество композитора превращает стихотворение в музыкальное произведение, так поэзия становится частью музыки. Талантливая музыка часто становится новым открытием известного стихотворения, которое продолжает жить своей собственной жизнью так же, как и его музыкальный двойник

Стихи А.С. Пушкина… Кто не восхищался ими? Совершенно особое ощущение вызывает их красота, певучесть, присущая им поэтичность, одухотворенность. Соприкосновение с этими произведениями оставляет ощущение чего-то прекрасного, гармоничного. Сколько раз поэзия Пушкина привлекала и продолжает привлекать композиторов! Сколько сочинений возникло в связи с ней! Известно около 70 романсов и песен, написанных на тексты поэта при его жизни. А сколько из них сочинено потом? К этому надо добавить произведения других жанров…

Многие крупные композиторы, вдохновленные бессмертными стихами Пушкина, сами создали бессмертные произведения. Среди этих композиторов почетное место принадлежит М.И.Глинке, который безошибочно находит для каждого из девяти избранных им стихотворений нужную жанровую разновидность, мудро и чутко передает не только воодушевлявшие поэта мысли и чувства, но и самую музыку пушкинской речи, классическую стройность поэтической формы. Так, миниатюрная «Роза», напоминающая экспромт для стихотворного альбома, сохраняет характер импровизации и в романсе Глинки, поражая в то же время тонкостью передачи пушкинских образов:

Где наша роза

Друзья мои?

Увяла роза,

Дитя зари!

Не говори:

Так вянет молодость!

Не говори:

Вот жизни радость!

Цветку скажи:

Прости, жалею!

И на лилею

Нам укажи.

Для музыкального выражения такой же, как «Роза», изящной, но иной по настроению миниатюры «Адели» композитор пользуется одним из жанров бытовой музыки – полькой, придавая ей тот весенний колорит, какой присущ стихотворению Пушкина:

Играй, Адель,

Не знай печали;

Хариты, Лель

Тебя венчали

И колыбель

Твою качали;

Твоя весна

Тиха, ясна,

Для наслажденья

Ты рождена;

Час упоенья

Лови, лови!

Младые лета

Отдай любви,

И в шуме света

Люби, Адель,

Мою свирель.

«Заздравный кубок» и «Пью за здравие Мери» – высокохудожественные образцы застольной песни, распространенной в городском быту во времена Пушкина и Глинки. В них слияние стихов и музыки настолько органично, что кажется, будто они так и созданы были вместе. Перед нами два произведения А.С.Пушкина, поражающих своей красотой и музыкальностью:

Заздравный кубок

Кубок янтарный

Полон давно,

Пеной угарной

Блещет вино.

Света дороже

Сердцу оно;

Но за кого же

Выпью вино?

Здравие славы

Выпью ли я?

Бранной забавы

Мы не друзья!

Это веселье

Не веселит,

Дружбы похмелье

Грома бежит.

Жители неба,

Феба жрецы!

Здравие Феба

Пейте, певцы!

Резвой Камены

Ласки - беда;

Ток Иппокрены

Просто вода.

Пейте за радость

Юной любви-

Скроется младость,

Дети мои…

Кубок янтарный

Полон давно.

Я – благодарный –

Пью за вино.

Пью за здравие Мери

Пью за здравие Мери

Милой Мери моей.

Тихо запер я двери

И один без гостей

Пью за здравие Мери.

Можно краше быть Мери,

Краше Мери моей,

Этой маленькой пери;

Но нельзя быть милей

Резвой, ласковой Мери.

Будь же счастлива, Мери,

Солнце жизни моей!

Ни тоски, ни потери,

Ни ненавистных дней

Пусть не ведает Мери.

В ряде романсов композитора большое место занимает изображение сцен быта или картин природы. Здесь в полной мере выявляются богатство воображения Глинки и образность его творческого мышления. При этом образы быта и природы воплощаются композитором, как всегда, обобщенно, без выписывания деталей, и служат, в конечном итоге, лишь средством более конкретной характеристики переживаний героя. Образцами такого рода зарисовок можно назвать два романса композитора на стихи Пушкина в испанском духе: «Я здесь, Инезилья» и «Ночной зефир».

Стихотворение «Я здесь, Инезилья» у Пушкина производит впечатление испанской серенады, и Глинка совершенно естественно подчеркивает эту особенность произведения, придавая мелодии и аккомпанементу соответственный национальный колорит. Романс написан в трехчастной форме. Первый раздел (как и третий, его повторяющий) – серенада обычного песенного склада. Но уже здесь дана меткая образная характеристика смелого, дерзкого юноши, «исполненного отвагой». Серенада идет в быстром темпе, отдельные интонации сверкают, словно удары клинка, ритм мелодии отличается (особенно со слов «исполнен отвагой») остротой и упругостью, а гармонический сдвиг (соль мажор – си мажор) поражает дерзкой внезапностью.

В среднем разделе серенадный аккомпанемент становится фоном для непосредственного обращения героя к своей возлюбленной. Это обращение полно противоречивых чувств – любовная мольба сменяется ревнивыми упреками и гневными угрозами. Мелодия драматизируется, расчленяется на короткие разнохарактерные интонации, порой – декламационного склада : вопросительные, просящие, угрожающие. Гармония меняется все чаще (ближе к концу – в каждом такте ) , чередуются контрастные динамические оттенки.

Другому стихотворению «Ночной зефир» Пушкин дает подзаголовок – испанский романс. Глинка пишет музыку, которая полностью соответствует указанному поэтом жанру. Вместе с тем она до тончайших оттенков передает поэтическое противопоставление двух образов: спокойной ночной природы и взволнованного признания под звуки любовной серенады. В - «Ночном зефире» - на первый план выступает картинное начало. Форма романса - двойная трехчастная. Второй раздел не является развитием первого, как в предыдущем произведении, а сопоставляется с ним по контрасту (тональности первого и второго разделов: фа мажор – ля мажор).

Первый раздел - спокойный ночной пейзаж. Баюкающая мелодия вращается вокруг одного звука (ля) в небольшом диапазоне (квинта); главная живописная роль отведена аккомпанементу, который воспроизводит мерный шум реки. Но вот картина меняется- начинается серенада. Музыка становится оживленной, легкой, горделиво – страстной. В мелодии появляются характерные испанские обороты, сопровождаемые «гитарным» аккомпанементом. Неоднократное чередование и сопоставление обоих разделов, остающихся неизменными, позволяет Глинке объединить в одно целое две живописные зарисовки – природы и быта.

Наибольшую любовь и у певцов и у слушателей справедливо завоевали романсы «В крови горит огонь желанья» и «Я помню чудное мгновенье». Музыкальный критик А.Н.Серов с полным основанием говорит, что они представляют собой «две жемчужины музыкальные, вызванные двумя жемчужинами поэтическими». Изумительно яркая, кипучая страстность, - продолжает он, вспоминая пение Глинки, - пылала в каждом звуке коротенькой мелодии «В крови горит огонь желанья»:

В крови горит огонь желанья,

Душа тобой уязвлена,

Ласкай меня: твои лобзанья

Мне слаще мирра и вина.

Во втором куплете:

Склонись ко мне главою нежной,

И да почию безмятежный,

Пока дохнёт весёлый день

И двигнется ночная тень.

Этот восточно-пылкий призыв любви быстро сменялся столько же восточным, тихим томлением неги.

Совсем иным настроением исполнен сочинённый в 1840 году романс «Я помню чудное мгновенье», проникнутый волнением светлой восторженности, лишь ненадолго уступающей место печальным раздумьям. Таланты двух корифеев русской культуры А.С.Пушкина и М.И. Глинки объединены в этом произведении. Возник романс, где слово и музыка слились неразрывно настолько, что почти невозможно произнести пушкинские строки и не представить сразу же мысленно музыку Глинки.

Интересны истории создания стихотворения и романса. В 1839 году случилось событие, которое оставило глубокий след в душе М.И.Глинки: в доме своей сестры Марии Ивановны и её мужа Дмитрия Степановича Стунеева он познакомился с Катенькой Керн. Екатерина Ермолаевна была дочерью Анны Петровны Керн, вдохновившей А.С.Пушкина на лирический шедевр

С Анной Петровной поэт впервые встретился в 1819 году у своих знакомых в Петербурге. Спустя шесть лет Керн приехала в Тригорское к своей тетке П. А. Осиповой. Анна Петровна очаровала Пушкина. Перед отъездом молодой красавицы поэт принес ей отпечатанную первую главу «Евгения Онегина», куда был вложен листок со стихотворением «Я помню чудное мгновенье».

В послании Пушкина выражен восторг красотой. Для поэта любовь - одно из самых сильных человеческих чувств и самое естественное проявление человеческих отношений. Любовь, как и поэзия, овладевает всем существом человека, и все его внутренние силы приходят в движение. Не случайно у Пушкина любовь и поэзия - родные сестры.

Но только ли любовной теме посвящено это стихотворение? О чем и что говорит оно? Странным кажется на первый взгляд, что у такого поэта, как Пушкин, облик Керн предельно обобщен. «Гений чистой красоты», «голос нежный», «милые черты», «небесные черты»- вот все, чем отмечена героиня стихотворения. Такими определениями можно, пожалуй, наделить любую красивую женщину. Ясно, что Пушкин стремился нарисовать совершенный образ женской красоты.

Но зато как последовательно, хотя и обобщенно, прослежена в стихотворении жизнь самого поэта! Легко узнать по первым строкам давнюю встречу с Керн, а во второй строфе («В томленьях грусти безнадёжной, В тревогах шумной суеты...») – молодого Пушкина в светском Петербурге. Третья строфа («Шли годы. Бурь порыв мятежный Рассеял прежние мечты...») указывает на романтический юг, а четвёртая обращает память к началу ссылки в Михайловское. Каждый период в жизни поэта рисуется им очень кратко, но предельно точно. Стихотворение становится краткой духовной и, конечно, опоэтизированной биографией Пушкина. Увиденный им «гений чистой красоты» помог вновь постичь красоту жизни и вызвал поэтическое вдохновение.

Процесс воскрешения человека к творчеству («И сердце бьётся в упоенье, И для него воскресли вновь И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слёзы, и любовь») и ощущения полноты жизни закономерно венчается чувством любви.

В стихотворении Пушкина тема очарования красотой совместилась с другой – темой творческого вдохновения. Послание содержит в себе глубокий философский смысл о жизни, о радости творчества, о чувстве полноты бытия, которое выражено в ликующей заключительной строфе:

И сердце бьётся в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слёзы, и любовь.

Исповедью любящей души, пылкой и восторженной, стал и романс М.И.Глинки «Я помню чудное мгновенье», посвящённый Екатерине Ермолаевне Керн.

Екатерина Керн не была красавицей, но её бледное, всегда немного печальное лицо и особенно выразительные глаза говорили об уме, чуткости, душевной красоте. Часто общаясь с Катенькой Керн, Глинка всё больше привязывался к ней. Встречи с этой девушкой стали для него потребностью. «Вскоре чувства были вполне разделены милой Е.К., и свидания с ней становились отраднее, - вспоминал композитор. – Мне гадко было у себя дома, зато сколько жизни и наслаждений с другой стороны: пламенные поэтические чувства к Е.К., которые она вполне понимала и разделяла, широкое приволье между доброй, милой и талантливой братией». Глинка полюбил Екатерину Ермолаевну, и эта любовь стала для композитора источником вдохновения для создания музыкального шедевра. Никогда ещё не достигал Глинка в своих романсах такой красоты, такой окрылённости мелодии.

Стихотворение Пушкина «Я помню чудное мгновенье» ясно делится по содержанию на три раздела: зарождение любви, разлука, счастье новой встречи. В полном соответствии с этим и романс Глинки строится в трехчастной форме.

В первой части господствует светлая спокойная радость. Ненадолго набегает облако: при упоминании о «томленье грусти безнадежной», о «тревогах шумной суеты» появляется минор, но тут же исчезает. Мелодия чарует своей красотой, плавностью, гибкостью. Она льется свободно и непринужденно. Фортепианная партия является образцом певучей инструментальной фактуры и плавного голосоведения.

Средний раздел резко контрастен первому и отдален от него тональным сдвигом (после остановки в до мажоре – ля – бемоль мажор). Музыка наполняется драматическим напряжением. Вокальная партия приобретает декламационный характер, в сопровождении появляются резкие аккорды и грозные раскаты в басу с подчеркиванием диссонирующих звуков. Во второй половине среднего раздела, со слов «В глуши, во мраке заточенья, как будто начинается подготовка к возвращению светлого образа. Мелодия медленно, с усилием поднимается вверх - «шаг за шагом, словно с тяжелой душевной ношей». Подъем этот приводит к кульминации, но на ней движение и останавливается, придя в тупик («Без божества, без вдохновенья»).

продолжение