И голубь ест из рук моих пшеницу 
     А недописанную мной страницу. 
     Божественно спокойна и легка. 
    Допишет музы смуглая рука... 
    А. Ахматова

    Анну Ахматову невозможно назвать поэтессой. Она всегда была поэтом, со своим голосом, тематикой и ни с чем не сравнимым лиризмом. Смело, ярко и широко шагнула она в русскую литературу, оставив в ней неизгладимый след.

    Молюсь оконному лучу — 
    Он бледен, тонок, прям. 
    Сегодня я с утра молчу, 
     А сердце — пополам, 
    На рукомойнике моем 
    Позеленела медь. 
    Но так играет луч на нем, 
    Что весело глядеть.

    Уже в ранних стихах Ахматовой звучит мотив избранничества, Божьей печатью отмеченной личности. Нет, она не гордится своим талантом, это скорее наваждение, которое налетает, как вихрь, а когда отступает — приходит облегчение напополам с тоской.

    …А там мой мраморный двойник. 
    Поверженный под старым кленом, 
    Озерным водам отдал лик, 
    Внимает шорохам зеленым. 
    И моют светлые дожди 
    Его запекшуюся рану. 
    Холодный, белый, подожди, 
    Я тоже мраморною стану.

    Кажется, ее душу переполняли стихи, они выливались через край, заполняя все пространство вокруг. Это было упоение творчеством. Порой Ахматову пугала собственная гениальность. Она понимала, что за все надо платить: счастьем, душевным покоем, потерей друзей и близких, но поэзия была ее жизнью, стихией, без которой уже невозможно существовать.

    ...В этой жизни я немного видела, 
    Только пела и ждала. 
    Знаю: брата я не ненавидела 
    И сестры не предала. 
    Отчего же Бог меня наказывал 
    Каждый день и каждый час? 
    Или это ангел мне указывал 
    Свет, невидимый для нас?

    Спрашивая: "за что?”, Ахматова лукавит. Она прекрасно понимает, что дар предвидения и талант требуют жертвенности от поэта. Он властитель душ, но и заложник вечности.

    Как дым от жертвы, что не мог 
     Взлететь к престолу Сил и Славы, 
    А только стелется у ног, 
    Молитвенно целуя травы,— 
    Так я. Господь, простерта ниц: 
    Коснется ли огонь небесный 
    Моих сомкнувшихся ресниц 
    И немоты моей чудесной?

    На протяжении всего творчества Ахматова обращалась к библейским мотивам как к яркому художественному средству, подчеркивающему масштабы трагедии, переживаемой человеком. Эта тема постоянно звучит в ее "Реквиеме”, прорываясь воплями несчастной матери, удивляющейся, что она еще жива после всех страданий, выпавших на долю ее сына, близких, страны.

    Хор ангелов великий час восславил, 
     И небеса расплавились в огне. 
    Отцу сказал: "Почто Меня оставил!” 
    А Матери: "О, не рыдай Мене...” 
     Магдалина билась и рыдала. 
    Ученик любимый каменел, 
    А туда, где молча Мать стояла, 
    Так никто взглянуть и не посмел.

    Б. Садовский писал, что "лирика Ахматовой — сплошное горе, покаяние и мука”. Но свою тоску и страдания она смогла вылить в серьезные и прекрасные стихи, которые достойно продолжают традиции русской классики. Она встала вровень со своими кумирами: Пушкиным, Лермонтовым, Блоком — не ученицей и робкой подражательницей, а мастером, смело и размашисто вписавшим яркую страницу в историю русской поэзии.