Все тайники моей души полны Безмолвных слов, и снов, и воздыханья, и слышно мне, как будто трепетанья Проносятся, на крыльях тишины... 

Н. Арсеньев 

Общая мистическая атмосфера серебряного века оказала влияние на творчество почти всех поэтов-символистов. Особенно отмечу А. Белого, К. Бальмонта и Ф. Сологуба. 

На квартире у Сологуба, как вспоминают его современники, проходили очень интересные литературные вечера, так сказать, с мистическим уклоном. Хозяин читал там своего «Мелкого беса» и начало «Навьих чар». В «Навьих чарах» Сологуб предполагал вывести Христа как светского господина. Но до этого в романе дело не дошло. Видимо, автор одумался. Значит, несмотря на свою творческую раскованность, Сологуб все Данный текст предназначен только для частного использования - 2005 же не лишен был религиозного страха. Он иногда даже как бы заискивал перед Богом: 

Я верю в творящего Бога, В святые завесы небес, Я верю, что явлено много Бездумному миру чудес. Но высшее чудо на свете, Великий источник утех — Блаженно-невинные дети, Их тихий и радостный смех. 

Известно, что поэту вообще был приятен образ ребенка, полуотстоящего от реальной жизни. В одном из рассказов, как символ ужаса в хаосе жизни, некий мальчик ненавидит жизнь и смех, мечтает о звездах, где живут звери и никто никогда не смеется. 

После смерти своей сестры Сологуб ощутил вселенское одиночество, у него наступил перелом в творчестве. С этой поры его все стали считать колдуном, ворожеем, ставленником нечистой силы. Он действительно забормотал, словно ворожей: 

Смертерадостный — называли его. Рыцарь смерти — называла я. 

Публично он признавался, что полюбил ту, чье имя написано с большой буквы, — Смерть. 

Друзья-поэты относились, в отличие от публики, к Сологубу сочувственно. Они считали, что он фокусничает: 

Белей лилий лала Была бела ты и ала. 

Или: 

Бевей вивий, авее вава Быва бева ты и ава. 

Но фокусами здесь и не пахло. Сам Сологуб очень серьезно относился к своим опытам. Он подыскивал нежные слова для обозначения смерти. Он рисовал сюжеты, в которых она приходила к нему под окно и просила, чтобы брат ее Сон открыл ей двери. Она устала: «Я косила целый день...» Она хотела накормить своих голодных смертены-шей... 

Все это очень походит на заклинание Смерти. 

Поэт Бальмонт в своем мистическом мироощу* щении был гораздо светлее. Ему нравилось иметь дело с фольклорной стороной этого поветрия тех лет. Вот его типичное стихотворение на эту тему: «Домовой»: 

Неуловимым виденьем, неотрицаемым взором, 

Он таится на плоскости стен, 

Ночью в хозяйских строениях бродит дозором, 

Тайною веет, и волю свевает, 

Умы забирает 

В домовитый свой плен... 

Но концовка стихотворения Бальмонта все равно сводится к просьбе о защите от злых духов: 

Между стен развивается дымное зрелище духа. 

Что-то давит, — как будто мертвец, 

на минуту живой, 

Ухватился за горло живого и шепчет так глухо 

О тяготах земных. Отойди, отойди, Домовой! 

Мистический плащ настойчиво примерял и Андрей Белый.

Сердце вещее радостно чует Призрак близкой священной войны. Пусть холодная вьюга бунтует — Мы храним ваши белые сны... — 

писал он в послании другу-поэту С. Соловьеву. 

Черты ворожея и колдуна часто проступали на его лице во время публичных выступлений. Он, по воспоминаниям очевидцев, резко вскакивал со стула и начинал исступленно декламировать: 

Золотому блеску верил, А умер от солнечных стрел, Думой века измерил, А жизнь прожить не сумел. 

Если для Сологуба мистика была отдушиной в его вечном страхе перед жизнью и смертью (его герой висел где-то посередине), а для Бальмонта — заступницей, то Андрей Белый выражал в мистике незадачливость и одиночество своей жизни. Кстати, игра в мистику, особенно для талантливых поэтов, — опасная игра: Белый наворожил себе смерть от солнечного удара, Бальмонт — потрясающие муки совести перед смертью, Сологуб — дьявольски суровый и озлобленный последний бал жизни. 

Но для читателей эта сторона творчества поэтов серебряного века — увлекательное чтение. А для литературных критиков — еще одна возможность обозначить духовное развитие этого русского ренессанса.