С
творчеством Александра Башлачева я
познакомилась, услышав записи его песен
на аудиокассете. Хотелось узнать о нем
больше, и я стала собирать информацию
из газетных статей и журналов. В результате
сложилась вот такая картина его недолгой,
но яркой жизни.
Жил в
Череповце симпатичный парень, молодой
журналист Саша Башлачев. Работал, писал
стихи. Застенчивый взгляд, торопливая,
немного сбивчивая речь. Никто и не
подозревал, что ожидает его в
будущем...
Весной 1984
года в Череповец приехал Артем Троицкий.
Они познакомились. Башлачеву представилась
возможность перебраться в Петербург,
выйти со своими стихами и песнями на
сцены северной столицы. Это предоставляло
новые возможности, славу, признание.
И
он сделал выбор. С той поры адрес его
сменился на питерский. Он поёт в разных
городах России, путешествуя автостопом.
Поет для студентов, актеров, журналистов,
рок-музыкантов, художников. Везде его
встречали с восхищением, поражались
необыкновенной силе, исходящей из его
баллад.
Поражал прежде
всего космический размах его души. Его
песни завораживали людей, а он радовался
этому почти детской радостью.
В
памяти тех, кто его слышал и знал,
останутся маленькие колокольчики на
кожаном браслете, затем перекочевавшие
на шейную тесемку. Говорят, с некоторых
пор он их уже не снимал. Они звенели в
такт ударам по струнам гитары... Они
стали его символом веры. Знаменитая
песня Башлачева "Время колокольчиков”
написана в ритме бега русской тройки,
звенящей бубенцами под стук
копыт.
Долго
шли снегом и морозами,
Все снесли и остались вольными.
Жрали
снег с кашею березовой
И
росли вровень с колокольнями.
Если плач - не жалели соли мы,
Если пир — сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали
нерв медного динамика.
Концерты,
тусовки, фестивали, поездки в Сибирь,
Среднюю Азию. Везде и всюду Башлачев
был своим, его любили и ждали. Из интервью
музыканта Юрия Наумова: "Сашка был
признан как гений. У него была исключительно
высокая репутация. Его делами-хлопотами
занимался Артем Троицкий... То есть Сашку
раскручивали такие силы, что, например,
я и рядом с ним не стоял”.
Действительно,
дружба с такими корифеями русского рока
как Гребенщиков, Кинчев, Цой волновала
его, радовала как свершившееся чудо. Но
со временем все тревожнее и беспокойнее
становились Сашины глаза. Казалось, он
увидел что-то такое, отчего перевернулась
душа. "Поэт поднимает полные ведра
внимательных глаз...” Эта башлачевская
строчка вспоминается, когда смотришь
на один из его последних
фотопортретов.
Башлачев
по-прежнему приходил на домашние
концерты, пел, смеялся, строил рожицы
друзьям, но вдруг нестерпимая боль
прорывалась в его пении:
Я
проклят собой.
Осиновым
колом в живое, живое...
Живое
восстало в груди
Все
в царапинах да в бубенцах.
Имеющий
душу да дышит.
Гори —
не губи.
Сожженной
губой я шепчу.
Я шепчу,
что, мол, я сгоряча да в
сердцах.
Башлачева
стали приглашать на запись в студии, на
съемки фильма и постоянно просили спеть.
В июне 1987 года Александр Башлачев
принимает участие в 5-ом Ленинградском
рок-фестивале. Его подавленность и
нервозность была усилена прохладным
приемом публики, не привыкшей слушать
серьезные вещи. Башлачев исполнял "Пляши
в огне”:
Мы
обручены, и я иду на звон струны из твоей
косы.
Мы обручены, и
скоро время задуть часы.
Время
выйти в лес, где поляны святы.
Времени
в обрез — цветы и еще цветы.
17
февраля 1988 года Башлачева не стало. Он
погиб, выбросившись из окна своей новой
питерской квартиры. Вспоминается
некрасовская формула: "О город, город
роковой!” И вправду, роковой: здесь был
смертельно ранен на дуэли великий
Александр Пушкин, расстрелян Николай
Гумилев, при странных обстоятельствах
погиб Сергей Есенин, выстрелом в сердце
убит Игорь Тальков, погиб и Саша
Башлачев...
Его последнее
стихотворение было коротким, всего в
четыре строки:
И
труд нелеп, и бестолкова праздность,
И
с плеч долой все та же голова,
Когда
приходит бешеная ясность,
Насилуя
притихшие слова.
"Бешеная
ясность” — о чем это? Можно только
гадать.
"...Рвали нерв
медного динамика”. Впервые услышанная,
эта песенная фраза долго волновала меня
своей звукописью. Подобные строки в
песнях-балладах Башлачева ввергают
просто в трансовое состояние. Сквозь
ткань безошибочно сведенных воедино
звуков проступает смысл, а за ним —
картина, видившаяся наяву самому поэту.
И ты взлетаешь над реальностью, и видишь
исконную Русь, забытую, забитую, канувшую
в Лету, но воспетую вновь. Воспетую
Александром Башлачевым.
Слышишь
шаги...
Велика ты Россия,
да наступать некуда. Имя имен ищут сбитые
с толку волхвы. . Шаг из межи.
Вкривь
да вкось обретается верная
стежка-дорожка.
Сено
в стогу.
Вольный ветер
в углах ворожит Рождество.
Кровь
на снегу...
Земляника
в январском лукошке.
"Широкое
пространство всегда владело сердцами
русских, — писал Дмитрий Сергеевич
Лихачев. — Чем отличается воля от
свободы? Тем, что воля вольная — это
свобода, соединенная с простором, с
ничем не прегражденным пространством.
А понятие тоски, напротив, соединяется
с понятием тесноты, лишением человека
пространства”.
В песне
Башлачева "Некому березу заломати”
тесно от низкого свода мрачной землянки,
душно от убогой нашей жизни. Тоска
неминучая и удушье в этой песне:
Если по утрам очень скучно,
А
по вечерам очень страшно.
Всемером
ютимся на стуле,
Всем
миром — на нары-полати...
Саша
Башлачев был чрезвычайно открыт и,
конечно, раним. Беззащитность — ранимость
— израненность. Русская душа — детская.
Как береза — светлая. Ножом по белой
бересте — и слезы закапают, чистые,
невинные. Где бы взять латы железные,
оградиться от мира неправедного?
Ой-й-й,
скажи, звезда, да скоро ль сам
усну,
Отлив себе
шлем из синего льда?..
Ой-ёй-ёй,
спроси меня, ясная звезда,
Ой-ёй-ёй,
спаси меня, ясная звезда...
Народный
язык, народные обычаи, дух народный. Он
знал это из первых рук, он жил этим.
Стихию эту он пропустил сквозь себя,
напитался ею и выплеснул вовне.
Загадка
Башлачева еще не разгадана. Есть мифы
и легенды, и есть факты. Есть аудиозаписи,
сохранившие его баллады; есть
стихи.