Центральный сюжет поэмы
"Двенадцать” очень прост: красногвардейский
патруль идет по зимней ночной улице
революционного Петрограда. Но эта ночь,
эта метель и пурга, в которой теряются
встречные фигуры, невольно напоминают
"Зимнюю ночь” Пастернака:
И
все терялось в снежной мгле Седой
и белой. Свеча горела
на столе, Свеча
горела.
В поэме Блока
тоже горит своя свеча. Это — образ
Христа. Христос Блока остается одной
из загадок мировой литературы. Прежде
всего, бросается в глаза то, что он не
исчезает во мгле подобно другим фигурам.
Другая странность: Христос ведет один
из отрядов того самого движения, которое
было проникнуто глубокой ненавистью
ко всему, что связано с религией. Может
быть, это не Христос, а Антихрист? Сам
Блок писал в своем дневнике: "Страшная
мысль этих дней: не в том дело, что
красногвардейцы "недостойны” Иисуса,
который идет с ними сейчас; а в том, что
именно Он идет с ними, а надо, чтобы
Другой”. В том же 1918
году появилось произведение Сергея
Булгакова "На пиру богов”, написанное
в виде диалогов платоновского типа.
Один из участников диалогов, Беженец,
сравнивает двенадцать красногвардейцев
из поэмы Блока с апостолами: "Ведь там
эти 12 большевиков, растерзанные и голые
душевно, в крови, "без креста”, в другие
двенадцать превращаются. Знаете, кто
их ведет?” И Беженец декламирует
последнее четверостишие поэмы. Но дальше
он говорит, что Блок "кого-то видел,
только, конечно, не Того, кого он. назвал,
но обезьяну, самозванца”, то есть
Антихриста. И все же самому Блоку, может
быть, действительно и красногвардейцы
казались апостолами, и вел их, в его
глазах, действительно подлинный Иисус
Христос. И цель их поэт видел в том, чтобы
уничтожить зло старого мира, чтобы
создать новый мир, быть может вообще
свободный от зла. Блок увидел в большевизме
как бы новое христианство, способное
сделать то, что так и не сделало старое
— очистить мир от векового зла. Но
большевизм не мог даже близко подойти
к этой великой миссии, ибо был основан
на насилии. Апостолов нельзя заменить
уголовниками. Поэтому новая "звезда
Востока” сожгла не зло, а, наоборот, то
доброе, что было в старом мире и без чего
Блок не мог существовать. Он не пережил
своей ошибки. Жизнь автора "Двенадцати”
кончилась в тоске и горе: "Слопала-таки...
матушка Россия, как чушка, своего
поросенка”. Сомнения
в том, кто же все-таки идет во главе
красногвардейцев, отразились и в самом
облике этого персонажа. С одной стороны,
в руках у этого непонятного существа
кровавый флаг, что дает основание считать
его Антихристом. Но на голове у него
"белый венчик из роз”. Белый цвет всегда
считался цветом мира. Вспомним
Цветаеву:
Белизна —
угроза Черноте. Белый
храм грозит гробам и грому. Бледный
праведник грозит Содому Не
мечом — а лилией в щите.
Тема
белизны подчеркивается и другими чертами
блоковского Христа: он идет "нежной
поступью надвьюжной. Снежной россыпью
жемчужной”. Белизна пронизывает весь
облик Христа. Но флаг все-таки кровавый.
Этот контраст в конце поэмы как бы
перекликается с ее самыми первыми
строками, подчеркивающими двойственность
всего происходящего:
Черный
вечер. Белый
снег.
Так кто же все-таки
шел впереди красногвардейского отряда?
И еще вопрос: если все же Христос, то шли
красногвардейцы за ним или стреляли в
него, как это предположил М. Волошин?
Блок, наверное, так и не сумел до конца
жизни найти ответ на эти вопросы. Но в
самом последнем своем стихотворении
поэт обратился к самому главному для
русского интеллигента образу и к самой
святой идее — идее свободы:
Пушкин!
Тайную свободу Пели
мы вослед тебе! Дай
нам руку в непогоду, Помоги
в немой борьбе!
Этим
криком боли и — несмотря ни на что —
надежды и закончился творческий и
жизненный путь одного из самых трагических
"детей страшных лет России”.