По определению, символ — это
один из способов скрытого сравнения. В
отличие от других подобных литературных
приемов — метафор, гипербол и прочих,
символы многозначны, то есть каждый
человек воспринимает их так, как ему
это нравится, и так, как он их лично
понимает. Точно так же и в художественном
тексте символы появляются не столько
благодаря сознательному расчету автора
на то, что читатель увидит в них что-то
конкретное, сколько по причинам
подсознательным, зачастую они связаны
с весьма абстрактными ассоциациями
писателя по отношению к разным словам,
предметам и действиям. В какой-то мере
символы могут послужить при раскрытии
авторской позиции, но из-за неоднозначности
их восприятия никаких точных выводов,
как правило, сделать нельзя. Поэма
Александра Блока "Двенадцать” достаточно
богата символикой, что вообще характерно
для лирики серебряного века, и далее мы
попытаемся собрать эти символы в некую
единую систему. Ритм
первой главы "Двенадцати” выдержан в
стиле народном, которым обычно
сопровождались выступления маленьких
кукольных театров — вертепов или разные
скоморошьи представления. Такой прием
сразу дает ощущение нереальности. Тут
же добавлен такой элемент, как огромный
холст, весьма похожий на экран кинотеатра.
Этот подход, в сочетании с постоянными
контрастами "черное — белое”, создает
впечатление, что мы смотрим какой-то
фильм или выступление того же самого
вертепа, и это впечатление не исчезает
до самого конца поэмы. Пейзаж опять-таки
графичен: белый снег — черное небо —
ветер — огни. Эти легко представимые
детали отнюдь не придают реальности
картинам, зато легко ассоциируются с
кадрами из фильма "Терминатор”, который,
в свою очередь, сюжетно связан с
Апокалипсисом. Черно небо, снег и огонь
— вполне подходящие символы для земли,
над которой навис гнев Божий. Для
продолжения темы Страшного суда можно
взять главную песнь исландской "Старшей
Эдды” — "Прорицание Вёльви”. Согласно
скандинавской мифологии, концу света
предшествует трехлетняя зима, называемая
"Фимбульветр”, которая начинается с
того, что волк поедает солнце. Во время
этой зимы происходят братоубийственные
войны, так про нее и говорится — "...время
волков и троллей — великий блуд”. На
это прямо указывают некоторые детали
"Двенадцати” — все тот же черно-белый
пейзаж, сход проституток, даже волк
имеется, — правда, в виде облезлого пса!
По "Эдде”, после этой зимы произойдет
Последняя Битва, когда "хорошие”
божества — асы и герои выйдут против
нехороших троллей, великанов, волка,
Феприза и змеи Мидгард — "мировой
змеи”. Вспомним эпизод из последней
главы, когда "двенадцать” грозят именно
штыком псу, то есть волку, и снежным
сугробам, в которых, как известно,
справляют свадьбы ведьмы, тролли и
прочая нечисть. Однако роль "двенадцати”
в этой системе четко не определена —
то ли это "хорошие” асы, то ли кровавые
тролли, пожиратели трупов, разжигатели
мирового адского пожара, вместе с
которыми — волк. Двенадцать
— ключевое число поэмы, и множество
ассоциаций можно связать именно с ним.
Прежде всего это двенадцать часов —
полночь, двенадцать месяцев — конец
года. Получается какое-то "пограничное”
число, так как конец старого дня (или
года), а также начало нового — это всегда
преодоление некоего рубежа, шажок в
неизвестное будущее. У А. Блока таким
рубежом стало падение старого мира.
Неясно, что впереди. Наверное, "мировой
пожар” вскоре перекинется на все сущее.
Но это вселяет и некоторую надежду, ведь
гибель старого мира обещает рождение
чего-то нового. Так в христианстве, где
избранные обретут рай, так у скандинавов,
где во время Последней Битвы рухнет
мировой ясень Иидрасиль, обрушатся и
небеса, и преисподняя (кстати, созданные
из трупа некоего великана). Но спасутся
некоторые асы, и мужчина с женщиной,
которые
Будут
питаться Росой по
утрам И людей
породят.
Другая числовая
ассоциация — это двенадцать апостолов.
На это косвенно указывают и имена двух
из них — Андрюхи и Петрухи. Вспомним и
историю апостола Петра, трижды отрекшегося
от Христа за одну ночь. Но у А. Блока
наоборот: Петруха за одну ночь трижды
возвращается к вере и трижды вновь
отступает. К тому же он — убийца своей
бывшей возлюбленной.
Замотал платок на шее — Не
оправиться никак.
Платок,
как петля, на шее, и Петр превращается
в Иуду. А роль предателя Иуды играет
Ванька (Иоанн).
И идут
без имени святого Все
двенадцать — вдаль.
Ко всему готовы, Ничего
не жаль... Их винтовочки
стальные На незримого
врага...
А чуть раньше:
"Эх, эх, без креста!” Получаются какие-то
антиапостолы — с винтовками вместо
креста, уголовники, грабители, убийцы,
готовые стрелять хоть в сугроб, хоть в
буржуя, хоть в собаку, хоть во всю Святую
Русь, хоть в самого Иисуса Христа. И
вдруг А. Блок неожиданно разрушает
концепцию антиапостолов — тем, что
возглавляет их шествие, правда, невидимо
для них, Иисус Христос с кровавым флагом!
Еще одна важная деталь связана с этими
"двенадцатью”: "На спину б надо бубновый
туз!” Здесь можно подобрать разные
объяснения. Во-первых, "двенадцать” —
это каторжники, а туз — знак отличия от
мирных граждан. Во-вторых, это красочно
наряженное языческое шествие, святочные
колядки, например. В-третьих — крестный
ход, тогда и Иисус Христос на месте.
Далее, "туз” по-английски "асе”, и
снова вспоминаются скандинавские асы,
которых, кстати, было тоже двенадцать.
А может быть, это просто революционный
патруль и красные тузы — опять-таки для
отличия. Сложная
система символики Александра Блока не
дает возможности сказать, кто такие эти
"двенадцать”. Но это не столь и важно.
Благодаря символике поэма получилась
весьма емкой. Здесь и история греха с
последующей расплатой, и убийства с
раскаянием и забвением, но самое главное
— это идея гибели и поругания старого
мира. Был ли он хорош или плох, уже не
имеет значения. Падение свершилось, и
можно только надеяться, что впереди
будет нечто лучшее.