"Он весь - дитя добра и света..." (Образ художника в лирике А.А.Блока)
"Он весь - дитя добра и света..." (Образ художника в лирике А.А.Блока)
Как-то в разговоре с Блоком
Ахматова передала ему замечание молодого
поэта Бенедикта Лившица, "что он,
Блок, одним своим существованием мешает
писать стихи". Блок не засмеялся, а
ответил вполне серьезно: "Я понимаю
это. Мне мешает писать Пев Толстой".
В другой раз, на одном литературном
вечере, где они выступали вдвоем, Ахматова
сказала: "Александр Александрович,
я не могу читать после вас". Он с
упреком в ответ: "Анна Андреевна, мы
не тенора". Сравнение это, надолго
запечатлевшееся в памяти, было, может
быть, подхвачено через много лет в
стихотворении, где Блок предстает как
"трагический тенор эпохи". Ахматова
рассказывает дальше: "Блок посоветовал
мне прочесть "Все мы бражники здесь".
Я стала отказываться: "Когда я читаю
"Я надела узкую юбку", смеются".
Он ответил: "Когда я читаю: "И пьяницы
с глазами кроликов" — тоже
смеются".
Когда я
думаю о Блоке, Когда
тоскую по нему, То
вспоминаю я не строки, А
мост, пролетку и Неву...
Наверное,
эти стихи связываются с обликом
неповторимого поэта России оттого, что
он сумел с редкой художественной силой
и убедительностью выразить в своем
творчестве и себя, и то время, в которое
жил. Личное и общественное так тесно
переплелись в его поэзии, что их невозможно
отделить друг от друга. Гоголевская
птица-тройка преображается у Блока в
"степную кобылицу" в цикле "На
поле Куликовом".
И
вечный бой! Покой нам только
снится Сквозь кровь
и пыль... Летит, летит
степная кобылица И
мнет ковыль... И нет
конца! Мелькают версты,
кручи... Остановись! Идут,
идут испуганные тучи, Закат
в крови!
Когда читаешь
эти стихи, возникает ощущение, что
бешеная, захлебывающаяся скачка, которую
невозможно остановить, должна завершиться
катастрофой. Россия неудержимо несется
к своим страшным годам. Это прозрение
Блока особенно подчеркивается последними
строками, которые означают уже не только
человеческий бунт, но и бунт неба. У
Блока много печальных, тревожных стихов.
Он жил в такое время, когда невозможно
было ограничиться "мягкой" лирикой,
описаниями красот природы и любовных
страданий. Поэт спешил
жить. И мечтал охватить своими стихами
буквально все.
О, я хочу
безумно жить, Все
сущее — увековечить, Безличное
— вочеловечить, Несбывшееся
— воплотить!
"Над
городами стоит гул, в котором не
разобраться и опытному слуху, — писал
Блок в своем известном докладе "Народ
и интеллигенция", — такой гул, какой
стоял над татарским станом в ночь перед
Куликовской битвой, как говорит сказание".
После Октябрьской революции поэт снова
вспомнил о "грозном и оглушительном
гуле, который издает поток... Всем телом,
всем сердцем, всем сознанием — слушайте
Революцию". К этому гулу он прислушивался,
когда писал "Двенадцать": "Во
время и после окончания "Двенадцати"
я несколько дней ощущал физически,
слухом, большой шум вокруг — шум
слитный..."
Пусть
душит жизни сон тяжелый, Пусть
задыхаюсь в этом сне...
"Блок
ждал Командора, — записала Ахматова в
своих дневниках. — Это ожидание — также
признак людей, обреченных погибнуть
вместе со старым миром и чувствующих
приближение гибели". Конечно,
тонко чувствующая поэтесса меньше всего
думала об идеологической концепции
стихов Блока, о его личном отношении к
переменам в России. Тут все и несколько
проще, и несколько сложнее. Ведь настоящий
художник — нерв эпохи, провод, по которому
пропускает свой ток современность.
Рожденные
в года глухие Пути не
помнят своего. Мы —
дети страшных лет России — Забыть
не в силах ничего.
Любовь
несовместима с жалостью, она же давала
поэту твердую веру в Россию, в то, что
она выстоит, не погибнет, несмотря на
кровь и страдания. Пусть будет больше
одной слезой, но все равно все те же "лес
и поле, да плат узорный до бровей" —
у России. Кровавый отсвет от дней войны
и "дней свободы" не может затуманить
ее "прекрасные черты". Вообще-то
поэт — всегда романтик. Особенно такой
поэт, каким был Блок. Вечный поиск
красоты, которому он посвятил всего
себя, наложил отпечаток и на его
творчество, на его художественное
мастерство.
Скамья
ладьи красна от крови Моей
растерзанной мечты, Но
в каждом доме, в каждом крове Ищу
отважной красоты.
Ю.Тынянов
писал: "Блок — самая большая лирическая
тема Блока. Об этом лирическом герое и
говорят сейчас. Он был необходим, его
окружает легенда, и не только теперь —
она окружала его с самого начала, казалось
даже, что она предшествовала самой
поэзии Блока..." Как
здорово сказано: Блок — тема Блока! Тема
самопознания важна для истинного
писателя; познав себя, человек познает
вселенную. Образ художника всегда
многопланов и всегда глубоко
индивидуален.
Простим
угрюмство — разве это Сокрытый
двигатель его? Он весь
— дитя добра и света, Он
весь — свободы торжество!