«Поразительно, что простор, широта, глубокое дыхание появились в стихах Мандельштама именно в Воронеже, когда он был совсем несвободен».

(А.Ахматова)

Очень дорог мне Воронеж своим литературным прошлым. С нашим городом связаны имена великих русских поэтов и писателей – Бунина, Кольцова, Никитина, Веневитинова, Маршака. Известно, что в советские времена Воронеж был местом ссыльных, сюда прибывали многие политзаключенные. Среди них был О. Мандельштам, для которого Воронеж стал не только тюрьмой, но и местом вдохновения - именно здесь поэт создал четверть всех своих стихов:

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:

Уронишь ты меня иль проворонишь,

Ты выронишь меня или вернешь,-

Воронеж - блажь, Воронеж - ворон, нож.

В Воронеже Осип Мандельштам с июня 1934 по июль 1937 года отбывал ссылку. Она была уготовлена ему за самоубийственное стихотворение о Сталине («Ода о Сталине»), за которое он поплатился жизнью. Сталин сохранил жизнь своему подданному, дав указание: «изолировать, но не ликвидировать».

Мандельштам Воронеж выбрал сам. Ему предоставили такую возможность - дали список городов, подпадающих под категорию "минус двадцать". Мандельштам знал, что у одного из друзей, Леонова, в Воронеже отец работал тюремным врачом, вот и усмехнулся горько: "Тюремный врач - это пригодится".

Приехав в Воронеж, Мандельштамы поселились в Привокзальном поселке. Одноэтажные дома с палисадниками, сады, огороды, немощеные улицы, заросшие травой, бурьяном. По улицам бродят куры, а за забором нередко раздается лай собаки. Очевидно, под впечатлением своего жилья Осип Эмильевич написал стихотворение «Я живу на важных огородах...».

В Воронеже сохранились только два дома, где на съёмных квартирах жил Осип Эмильевич со своей женой Надеждой Яковлевной: № 13 на улице Энгельса и № 4 в переулке Швейников (это частный дом, расположенный недалеко от пешеходного моста через железную дорогу у остановки «Работница»). Именно этот адрес называют «ямой Мандельштама», следуя его стихотворению, написанному в апреле 1935 года:

Это какая улица?

Улица Мандельштама.

Что за фамилия чертова –

Как ее ни вывертывай,

Криво звучит, а не прямо.

Мало в нем было линейного,

Нрава он был не лилейного,

И потому эта улица,

Или, верней, эта яма

Так и зовется по имени

Этого Мандельштама...

Каков Мандельштам в период воронежской ссылки? Каковы его связи с окружающим миром? Что он создаёт? Поначалу он оказался даже в привилегированном положении - получил возможность заниматься литературной работой. Более того, ему нашли службу – заведующий литературной частью в местном театре.

Воронежская ссылка Мандельштама продолжалась три года и была временем его необычайного творческого взлёта. Этот период жизни для Мандельштама стал очень плодотворным: было написано 98 стихотворений, которые потом составили цикл "Воронежские тетради". Их относят к числу лучших его лирических произведений. Начало первой тетради было положено 17 апреля 1935 года. Слово «тетради» появилось случайно, так как хорошей бумаги не было, и стихи записывались в обычные школьные тетради. Но каждая тетрадь походит на раздел, на цикл внутри книги, имеет свое содержание и свою хронологию. Третья, по словам Н.Мандельштам, «самая светлая и жизнеутверждающая», создавалась в «последнюю передышку» - в марте-апреле 1937 года. Под каждым стихотворением стоит буква «В». Она означает «Воронеж».

«Воронежские тетради» - это лирический дневник поэта. Благодаря «Воронежским тетрадям» Осип Эмильевич навсегда прописан в нашем старом русском городе. Жена поэта писала: «Воронеж был чудом, и чудо нас туда привело». О жизни его души, его сознания мы узнаем из них лучше, чем из многих свидетельств со стороны.

Первая строка первого стихотворения "Первой воронежской тетради" говорит об этом открытии плодоносящей земли: "Я живу на важных огородах". Если в начальный период творчества ключевым понятием для Мандельштама было слово "камень", то в воронежских стихах такими понятиями стали "земля" и "небо".

Москва открыла Мандельштаму непетербургскую Россию, а Воронеж - саму землю. Создается такое впечатление, что до прибытия в Воронеж Мандельштам земли как таковой не видел - просто не замечал.

В Воронеже жизнь возвращалась медленно, поэзия вернулась внезапно и бурно апрельскими днями 1934 года, когда пробуждается природа и так приятно пахнут синие пласты чернозема. «Чернозем» – первое стихотворение ссыльного Мандельштама в Воронеже.

И в голосе моем после удушья

Звучит земля –последнее оружье

Сухая влажность черноземных га.

Эти строки написаны под впечатлением распаханных опытных полей СХИ, где Осип Эмильевич нередко гулял весной. Может быть, здесь впервые поэт почувствовал всю силу земли, несущую жизнь, и приветствовал эту землю.

Мандельштам стал ездить по области и отдаваться простору, и природа врывается в его лирику. Это стихи про щегла. С тех пор Воронеж стал для многих «Страной щегла». Это был своеобразный гимн птице-красоте-вечности, и поэт создал дивные варианты стихотворения, а затем перенес свою любовь на птицу снегиря.

По приговору, вынесенному без суда, поэт был лишён элементарных человеческих прав, обречён на положение ссыльного. К тому же - лишённого средств к существованию, перебивающегося случайными заработками в газете, на радио, живущего на скудную помощь друзей. "Я по природе своей ожидальщик. Оттого мне здесь ещё труднее", - говорил он в Воронеже

А. Ахматовой. И, однако, Воронеж он полюбил: здесь ещё ощущался вольный дух российских окраин, здесь взору открывались просторы родной земли:

Как на лемех приятен жирный пласт,

Как степь молчит в апрельском повороте...

А небо, небо – твой Буонаротти!"

Имя гениального итальянского архитектора, скульптора и живописца естественно возникает в стихе: прикованный к месту своей ссылки, поэт с особой остротой ощущает, как велик и прекрасен мир, в котором живёт человек. Стоит подчеркнуть: живёт в мире, столь же родном для него, как родимый дом, город, наконец, страна:

Где больше неба мне - там я бродить готов,

И ясная тоска меня не отпускает

От молодых ещё воронежских холмов

К всечеловеческим - яснеющим в Тоскане.

Купленные в Воронеже простые школьные тетради заполнялись быстро ложившимися строками стихов. Толчком для их возникновения становились подробности окружавшей поэта жизни. В стихах этих открывалась человеческая судьба: страдания, тоска, желание быть услышанным людьми. Но не только это: горизонты здесь стремительно раздвигались, поэту оказывались подвластны даже пространство и время.

Воронежский период - время высочайшей творческой интенсивности. Четверть всего, что Мандельштам написал, приходится на воронежские годы. Болдинская осень. Тут, правда, надо учесть особенность дарования - Мандельштам не мог писать одновременно стихи и прозу. Сесть за прозу в Воронеже не получалось. И рождались стихи.

Я должен жить, хотя я дважды умер,

А город от воды ополоумел:

Как он хорош, как весел, как скуласт…

Осип Эмильевич много читал. Он брал книги в университетской фундаментальной библиотеке. Мандельштам высоко ценил эту библиотеку и не раз говорил, что в ней можно найти редчайшие книги, которые не всегда увидишь в столичных библиотеках. Вот и ещё была радость в его жизни - общение с книгами.

С 5 по 11 февраля 1936 года Анна Андреевна посетила Воронеж. Осип Эмильевич был несказанно рад появлению Ахматовой в его квартире. Мандельштам, рассказывая о приезде Анны Ахматовой, смеясь говорил: "Анна Андреевна обиделась, что я не умер". Он, оказывается, дал ей телеграмму, что при смерти. И она приехала, осталась верной старой дружбе. Дружба между двумя поэтами не угасала несмотря ни на какие внешние события в их жизни.

Несколько дней два мастера в комнатушке, окна которой выходили на памятник Петру I в центре сквера, беседовали о поэзии, спорили о Данте, читали стихи.

Анна Ахматова передала своё впечатление о жизни Мандельштама в известном стихотворении "Воронеж":

И город весь стоит оледенелый.

Как под стеклом деревья, стены, снег.

По хрусталям я прохожу несмело.

Узорных санок так неверен бег.

А над Петром воронежским - вороны,

Да тополя, и свод светло-зеленый,

Размытый, мутный, в солнечной пыли,

И Куликовской битвой веют склоны

Могучей, победительной земли.

И тополя, как сдвинутые чаши,

Над нами сразу зазвенят сильней,

Как будто пьют за ликованье наше

На брачном пире тысячи гостей.

А в комнате опального поэта

Дежурят страх и муза в свой черед.

И ночь идет,

Которая не ведает рассвета.

Именно здесь, в Воронеже, Осип Эмильевич сказал Анне Андреевне знаменательные слова: «Поэзия – это власть, раз за неё убивают, ей воздают должный почет и уважение, значит, её боятся, значит, она власть…»

«Дежурят страх и муза...» Стихи шли неостановимо, «невосстановимо», они требовали выхода, требовали быть услышанными. Мемуаристы свидетельствуют, что однажды Мандельштам бросился к телефону-автомату и читал новые стихи следователю, к которому был прикреплен: «Нет, слушайте, мне больше некому читать!» Нервы поэта были оголены, и боль свою он выплескивал в стихах.

"Наше благополучие кончилось осенью 1936 года, когда мы вернулись из Задонска. Радиокомитет упразднили, централизовав все передачи, не оказалось и работы в театре, газетная работа тоже отпала. Рухнуло всё сразу", - писала Надежда Яковлевна. Мандельштамы оказались в изоляции.

В январе 1937 года Мандельштам чувствовал себя особенно тревожно, он задыхался. И всё-таки в эти январские дни им было написано много замечательных стихотворений. В них узнавалась наша русская зима, морозная, солнечная, яркая:

В лицо морозу я гляжу один, -

Он - никуда, я - ниоткуда.

И всё утюжится, плоится без морщин

Равнины дышащее чудо.

Но тревога нарастала, и уже в следующем стихотворении Мандельштам пишет:

О, этот медленный одышливый простор -

Я им пресыщен до отказа!

И всё разрешается замечательным и страшным стихотворением:

Куда мне деться в этом январе?

Открытый город сумасбродно цепок.

От замкнутых я, что ли, пьян дверей?

И хочется мычать от всех замков и скрепок…

Как ужасно здесь чувство бессилия! Вот на глазах задыхается человек, ему не хватает воздуха, а ты только смотришь и страдаешь за него и вместе с ним, не имея права даже подать виду. В этом стихотворении узнаёшь внешние приметы города. На стыке нескольких улиц - Мясной Горы, Дубницкой и Семинарской Горы - действительно стояла водокачка (маленький кирпичный домик с окошком и дверью), был и деревянный короб для стока воды, и всё равно люди расплёскивали её, кругом всё обледенело.

И в яму, и в бородавчатую темь

Скольжу к обледенелой водокачке

И, спотыкаюсь, мёртвый воздух ем.

И разлетаются грачи в горячке,

А я за ними ахаю, крича

В какой-то мёрзлый деревянный короб...

Венец «воронежской лирики» – «Стихи о неизвестном солдате» (1937). Надежда Яковлевна вспоминает, что в каком-то разговоре про «Стихи о неизвестном солдате» Мандельштам сказал, что «он сам – неизвестный солдат». Только ли предчувствовал – или знал, – что ему суждено сгинуть вот так – анонимно, безвестно, не оставив даже крупицы точного знания о конце своего земного пути? Так или иначе, но этими стихами он предрек, предвосхитил свой «последний творческий акт».

В мае 1937 года истек срок воронежской ссылки.

Воронежская земля, земля изгнания, поэтом увидена и воспета. На фоне русского пейзажа звучит торжествующая тема человеческого достоинства: «И не ограблен я и не надломлен»,- пишет он и продолжает: « Я должен жить, хотя я дважды умер…»

Поэт был в клетке, но он не был сломлен, он не был лишен внутренней тайной свободы, которая поднимала его надо всем даже в заточении:

Лишив меня морей, разбега и разлета

И дав стопе упор насильственной земли,

Чего добились вы? Блестящего расчета:

Губ шевелящихся отнять вы не могли.

Да, погубленный, но не побеждённый поэт. Он силён шёпотом шевелящихся губ.

Однажды — это было летом 1935 г. — возле мраморного Кольцова остановился Осип Эмильевич Мандельштам. Он спросил своего спутника: «...а будет ли поставлен когда-нибудь памятник мне в Воронеже?» Памятник поэту Осипу Мандельштаму в Воронеже был открыт 2 сентября 2008 года. Бронзовая фигура поэта установлена в городском парке "Орленок" напротив дома № 13 по улице Фридриха Энгельса, где поэт жил с супругой во время ссылки с 1934 года по 1937 год.

Авторы памятника - скульптор Лазарь Гадаев и архитектор Александр Гагкаев.

Открытие памятника Мандельштаму совпало по времени с 70-летием со дня его гибели.

Да, Мандельштам, «вольный сокол», попавший в Воронеж «не по собственной охоте, не по ласковой судьбе», жил богатой духовной жизнью. Поэтому и не случайны слова, взятые мною в качестве эпиграфа к реферату.

Памяти Мандельштама

Список литературы

1. С.С. Аверинцев. "Поэты”. М.; 1996.

2. Е.Э. Мандельштам. "Стихотворения. Проза. Статьи”, М., Аст, 2000.

3. Е. Нечепорук. "Осип Мандельштам и его время”. М. - Наш дом, 1995.

4. П.С. Ульяшов. "Одинокий искатель”. М., Знания, 1991.

5. "Русская литература XX века” (под редакцией Прониной Е.П.), 1994.

6. "Русская литература XX века” (под редакцией Батакова Л.П.), 1993.

7. Карпов А. "Осип Эмильевич Мандельштам”, 1988.

8. А.Найман «Рассказы о Анне Ахматовой» М., «Художественная литература» 1989 г.

9. Александрова, Н. «Тысячехолмие распаханной молвы…» // Воронежский телеграфъ. – 2011. - № 132. – с. 3.

10. Лекманов, О.А. Осип Мандельштам: Жизнь поэта. – М.: Молодая гвардия, 2009. – 357 с.

11. Мандельштам, О. Воронежские тетради. Стихи. Воспоминания. Письма. Документы. – Воронеж: Издательство им. Е.А. Болховитинова, 1999. – 574 с.

12. Мандельштам, О.Э. Стихотворения. Проза. Статьи. – М.: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Агентство «КРПА «Олимп», 2002. – 597 с.

13. Петрова, Е.А. Чтобы вырвать век из плена… // Читаем, учимся, играем, - 1998. - № 8. – с.35 – 37.

14. Рассадин, С.Б. Очень простой Мандельштам. – М.: Издательство «Книжный сад», 1994.

15. Сарнов, Б.М. Заложник вечности. Случай Мандельштама. - М.: Книжная палата, 1990.

16. Серебряный век русской литературы /Авт.-сост. С.М.Шведов. Мн.: Книжный Дом, 2004. – 288 с.

17. Сурат, И. Жертва // Новый мир. – 2008. - № 7. – с.152 – 174.