Русская эмиграция пережила
три волны: сразу после 1917 года, по
окончании второй мировой войны и в 70-е
"застойные" годы. Владимир Николаевич
Войнович относится к третьему поколению
эмигрантов, хотя он и не признает себя
таковым, так как фактически произошло
насильственное отторжение его от
родины. Нельзя сказать,
что литературное творчество Войновича
было от начала до конца сатирическим.
Впрочем, в повестях "Мы здесь живем",
"В купе", "Два товарища" критики
и читатели отметили "острый глаз и
меткое, разящее слово". Полемические
статьи, фельетоны, работа в отделе сатиры
и юмора на Всесоюзном радио дали толчок
к созданию большого сатирического
романа о похождениях русского солдата
Чонкина. О публикации этого произведения
неоднократно объявлял журнал "Новый
мир". Затем, помимо воли автора, оно
попало в "самиздат", а потом
опубликовано в эмигрантском журнале
"Грани". "Похождения
Чонкина" стали называть "злобным
искажением облика русского солдата",
а самого автора — предателем. Это и
послужило основной причиной эмиграции
Войновича. Вскоре за этим последовало
официальное лишение его гражданства. В
своем романе Войнович описывает людей,
которые в условиях тоталитарного режима
превращены в озлобленную, запуганную
и жадную толпу. Для усиления этой идеи
автор использует традиционные героические
мотивы русского фольклора, русской и
мировой классики. Так, недотепу Чонкина
посылают в село Красное стеречь остатки
разбитого самолета, чтобы "оказии
вражеской не вышло". Но начинается
война, и о дисциплинированном бойце
забывают. Он совершенно никому не нужен,
как не нужен охраняемый объект. Солдатик
Чонкин, пряча обиду на власть, пытается
объяснить себе происходящее, но нелепость
его поведения в нелепой ситуации только
разоблачает абсурдность государственного
устройства. Мы становимся свидетелями
терзаний молодого солдата, желающего
"служить верой и правдой". К нему
приходит понимание своей ненужности,
невостребованности. Образ
Чонкина неоднозначен. Чонкин, смирный
и доверчивый, берет верх над врагами —
капитаном Милягой и его подручными,
которые казались неуязвимыми и
непотопляемыми. И на бытовом фронте
простаку Чонкину сопутствует удача: у
него появляется кров и добрая подруга
Нюра. В финале он получает невиданную
награду "За свои негероические труды".
Сам генерал вручает ему орден. Но
подобного сказочного финала не могло
быть "в государстве неправедных
законов" и "абсурдной морали".
Поэтому орден у Ивана отбирают, а самого
тащат в кутузку. Критики отмечали двоякую
трактовку приключений Чонкина, да и его
самого. Они усматривали в нем "придурка
с беспринципным сердцем". Видимо,
основанием этому была жалостливость
Чонкина. Он всех жалеет: и Нюру, и своих
пленников, и кабана Борьку, и даже
Гладышева, который пытался его застрелить.
Такая неразборчивая жалость
ко всем и ко всему в жестокие времена
доносительства и предательства выглядели
странно, нелепо, даже глупо. Беспомощность,
жестокость, подозрительность были
ведущими чертами героев времени. Чонкин
не может "вписаться" в окружающую
его жизнь, хотя "вождя чтит и армейский
устав уважает". Более того, он "готов
лечь костьми", охраняя доверенную
ему груду металла. Чонкин, скорее всего,
несмотря на его "некоторую
придурковатость", схожую со сказочным
Иванушкой-дурачком, является жертвой
государственного режима. В
мире романа жестоко извращены понятия
достоинства, чести, долга, любви к
Отечеству. Живо лишь одно истинное
человеческое чувство — жалость, такая,
как у русского солдата Ивана Чонкина.
Войнович ясно говорит, что виновато
государство, которое сделало его "худшим
солдатом своего подразделения",
"главарем мифической банды", взявшей
в плен людей Миляги и разгромленной
полком под командованием свирепого
генерала Дрынова. В
сцене предполагаемой расправы над
сапожником выясняется, что Моисей
Соломонович имеет фамилию Сталин. Сам
вождь на страницах романа не присутствует,
но его имя — волшебное слово, способное
моментально нагонять страх даже на
произносящих его. Чонкин по наущению
стервеца Самушкина задает политруку
роковой вопрос о том, верно ли, что у
Сталина две жены. Плечевой распускает
гнусную сплетню о Нюре. Гладышев строчит
донос на соседа — сапожника Моисея
Соломоновича. Сотрудники органов,
предвкушая расправу над "врагом
народа", с ужасом узнают, что фамилия
жертвы — Сталин. Потрясенный Миляга от
растерянности невпопад выкрикивает:
"Да здравствует товарищ
Гитлер!” Парадоксальность
ситуации доведена автором до абсурда
и потому сатирически обличительна.
Ирония, порой саркастический смех автора
не дают забыть, что его персонажи — это
оболваненные, обездоленные бедолаги,
живущие словно в бредовом сновидении,
но мучающиеся и страдающие. Роман
Войновича называют даже "гимном
русскому народному характеру" в
условиях гибельной, унижающей жизни. И
действительно, в центре повествования
"два цельных, чистых образа" —
Ивана Чонкина и Нюры. Два живых,
естественных человека, которые смогли
сберечь в себе доброту, верность и
любовь, способность к прощению, тягу к
земле, страсть к труду в страшном
сталинском обществе. У
Ивана Чонкина имеются "литературные
предки". Это, конечно, бравый солдат
Швейк и неунывающий балагур Василий
Теркин. Швейк — герой активный, он сам
все время куда-то лезет, сам попадает в
какие-то комические ситуации. Теркин
тоже активный герой, но его активность
связана с суровыми буднями армейской
жизни. Чонкин же — фигура пассивная,
приключения сами идут к нему и "сами
к нему липнут". Чонкин — фигура более
страдающая, и в этом главное отличие.
Сам Войнович писал, что рассчитывает
на сочувствие к судьбе Чонкина со стороны
читателей, а, обращаясь к Брежневу в
1981 году, изгнанный из России писатель
саркастически замечает: "Моего
оптимизма недостаточно для веры в скорую
ликвидацию бумажного дефицита. И моим
читателям придется сдавать в макулатуру
по 20 килограммов Ваших сочинений, чтобы
получить талон на одну книгу о солдате
Чонкине". Владимир
Войнович оказался прав. Брежнева сегодня
никто не читает и мало кто помнит, а вот
роман "Жизнь и необычайные приключения
солдата Ивана Чонкина" привлекают
все больше читателей.