Я не люблю уверенности сытой, 
    Уж лучше пусть откажут тормоза. 
     Досадно мне, коль слово "честь” забыто 
     И коль в чести наветы за глаза. 
    В. Высоцкий

    Владимира Семеновича Высоцкого любит, знает и слушает вся страна. Он вошел в нашу жизнь в "магнитофонную эпоху”. Его голос с хрипотцой, нехитрый гитарный перебор слышался повсюду. Песни Высоцкого, доходчивые и простые, близки и понятны всем. Фронтовики утверждали, что о войне может так написать только прошедший ее дорогами. "Он — наш!” —Но так о Высоцком могли сказать все, о ком он писал. 

     Кто захочет в беде оставаться один! 
    Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?! 
     Но спускаемся мы с покоренных вершин— 
    Что же делать, и боги спускались на землю 
    Так оставьте ненужные споры! 
    Я себе уже все доказал— 
    Лучше гор могут быть только горы. 
    На которых никто не бывал.

    Все споры закончились, когда вышел фильм "Вертикаль”, и страна увидела молодого человека небольшого роста, коренастого, поющего свои песни в сопровождении обычной гитары.

    Сколько слов и надежд, сколько песен и тем 
    Горы будят у нас и зовут нас остаться. 
     Но спускаемся мы — кто на год, кто совсем, 
     Потому что всегда мы должны возвращаться.

     Всенародная любовь к Высоцкому не прошла. Она стала укрепляться, так как люди увидели своего кумира, стали узнавать подробности его биографии. Необыкновенный и щедрый талант этого человека сделал его "своим” миллионам людей. Песни, баллады, стихи Высоцкого привлекают к себе не только оригинальностью, виртуозным владением лексикой, они понятны и близки людям теми переживаниями, проблемами, которые испытывают их лирические герои. А эти стихи стали хрестоматийными, их может продолжить любой... Так происходило только с Пушкиным.

    Если ж он не скулил, не ныл, 
    Пусть он хмур был и зол, но шел, 
    А когда упал со скал, 
    Он стонал, но держал, — 
    Если шел он с тобой как в бой, 
    На вершине стоял хмельной, — 
    Значит, как на себя самого. 
     Положись на него.

    По свидетельству Булата Окуджавы, Высоцкий страдал оттого, что не был признан официально. Не разрешали печатать сборники стихотворений, не принимали в Союз писателей... А страна смеялась его смехом и плакала вместе с его героями, пела "его голосом” и удивлялась — какой еще популярности нужно было?! Да, все это было, но как-то полуподпольно, на энтузиазме отдельных доброжелателей. Страшно признаться, но любимым властями Высоцкий стал только после смерти. 
    Выходят диски и аудиокассеты — полное собрание сочинений, печатаются его стихи и "Роман о девочках”. Признается, что Владимир Семенович был талантливейшим артистом. Эль-дар Рязанов к одной из годовщин снимает многосерийный документальный фильм о Высоцком. Но поздно! Ему бы при жизни хоть десятую долю этого признания, он не ушел бы так рано.

    Как все мы веселы бывали и угрюмы, 
    Но если надо выбирать и выбор труден, 
    Мы выбираем деревянные костюмы. 
    Люди! Люди! 
    Нам будут долго предлагать — не прогадать. 
    Ах! — скажут,— что вы, вы еще не жили! 
    Ну, а потом предложат: или — или... 
    И будут вежливы и ласковы настолько — 
    Предложат жизнь счастливую на блюде. 
    Но мы откажемся, и бьют они жестоко, 
    Люди, люди!

    Высоцкий ушел в тысяча девятьсот восьмидесятом. С тех пор успело вырасти новое поколение молодежи, но и для них Владимир Семенович остается кумиром, потому что говорит на их языке, об их проблемах, понятно и доходчиво, не "докучая моралью”...

    Сегодня не слышно биенья сердец — 
    Оно для аллей и беседок. 
    Я падаю, грудью хватая свинец, 
     Подумать успев напоследок... 
    Разрывы глушили биенье сердец, 
     Мое же — мне громко стучало, 
    Что все же конец мой — еще не конец: 
     Конец — это чье-то начало.

    Идут годы, десятилетия, но поэзия Высоцкого не стареет. Она так же актуальна, как и в "далекие” теперь семидесятые, восьмидесятые. Это удел талантливых творений, а талант Высоцкого общепризнан. Он стал нашей классикой.

    Сейчас глаза мои сомкнутся, 
    Я ухожу — придет другой. 
    Мы не успели оглянуться, 
    А сыновья уходят в бой.