«Город N – Царство чиновников» в поэме Н.В. Гоголь «Мертвые души»
«Город N – Царство чиновников» в поэме Н.В. Гоголь «Мертвые души»
Царство чиновников объято
тем же мертвым сном, что и поместья.
Толкуя о привычках городских жителей,
Гоголь делает замечание, позволяющее
отнести символический смысл названия
– «Мертвые души» - и к городу: «Все…
прекратили давно уже всякие знакомства
и знались только, как выражаются, с
помещиками Завалишиным да Полежаевы(знаменитые
термины, произведенные от глаголов
полежать и завалиться, которые в большом
ходу у нас на Руси, все равно как фраза:
заехать к Сонникову и Храповицкому,
означающая всякие мертвецкие сны на
боку, на спине и во всех иных
положениях)».
Возвышение, и развенчание Чичикова
свидетельствует о признании его в городе
N лицом замечательным: «приобретатель»
Чичиков сначала осчастливил, а потом
привел в смятение весь губернский
город. Повесть о
капитане Копейнике, участнике героической
войны, инвалиде, рассказывает об обратном:
простой и честный, наивный и страдающий
человек не удостоен внимания в столице.
«Подлеца» Чичикова славят – простака
Копейника судят. Петербург «сказочная
Шехерезада», для капитана Копейника
оказывается бесконечной , как тысяча и
одна ночь, историей, но не увлекательной,
а унизительной. Равнодушие, презрение
к бедняку для столицы столь же характерны,
как внимание к благообразному авантюристу
в провинции. Связь
сюжета городских глав и петербургской
истории «от обратного». Но в тексте
поэмы Гоголь не раз побуждает нас прямо
сопоставлять провинциальную и столичную
жизнь. Говоря и готовности чиновников
признавать в Чичикове Наполеона, Гоголь
замечает: «Может быть. некоторые из нас
назовут все это невероятным… но, как
на беду, все именно произошло так, как
рассказывается, и тем еще изумительнее,
что город был не в глуши, а, напротив,
недалеко от обеих столиц». Описывая
достоинства губернских дам, автор опять
иронически напоминает о близости столицы
и провинции. Гоголь
настойчиво пытался сохранить в составе
поэмы «Повесть о капитане Копейнике»,
несмотря на протест цензуры: без «окна»
в столицу картина была бы неполной. И
Петербург тоже оказывается царством
мертвых душ, быть может – самым холодным
и законченным его проявлением.
История возникновения и распространения
сплетен о Чичикове дана Гоголем подобно
тому, как это происходит в «Горе от ума»
Грибоедова. Слух оказывается властным
не по логике вещей, не по убедительности
аргументов, а по количеству распространителей.
Чичиков, видя всеобщее отчуждение и не
зная его причин, оказывается в положении
Чацкого: «Как полусонный, бродил он без
цели по городу, не будучи в состоянии
решить, он ли сошел с ума, чиновники ли
потеряли голову, во сне ли все это
делается, или наяву заваривалась дурь
почище сна». Разумеется, при сходстве
ситуации разность героев Грибоедова и
Гоголя оказывается еще более подчеркнутой.
Чацкий действительно чужд обществу,
которое нелепым слухом пытается
расправиться с ним. Чичиков вбирает в
себя все свойства этого общества и
провинился перед ним не подлинным
преступлением – покупкой мертвых душ,
а жалким подобием любви, таким странным
чувством в расчетливом подлеце.