Поэму "Мертвые души” невозможно
представить без "лирических отступлений”.
Они настолько органично вошли в структуру
произведения, что мы уже не мыслим его
без этих великолепных авторских
монологов. Благодаря "лирическим
отступлениям” мы постоянно чувствуем
присутствие автора, который делится с
нами своими мыслями и переживаниями по
поводу того или иного события, описываемого
в поэме. Он становится не просто
экскурсоводом, ведущим нас по страницам
своего произведения, а, скорее, близким
другом, с которым нам хочется разделить
переполняющие нас эмоции. Зачастую мы
ждем этих "отступлений” в надежде, что
он своим неподражаемым юмором поможет
нам справиться с возмущением или грустью,
а иногда просто хотим знать его мнение
по поводу всего происходящего. Кроме
того, эти "отступления” обладают
невероятной художественной силой: мы
наслаждаемся каждым словом, каждым
образом и восхищаемся их точностью и
красотой.
Что же
говорили знаменитые современники Гоголя
по поводу "лирических отступлений” в
поэме? А. И. Герцен писал: "Тут переход
от Собакевичей к Плюшкиным, - обдает
ужас; вы с каждым шагом вязнете, тонете
глубже, лирическое место вдруг оживит,
осветит и сейчас заменяется опять
картиной, напоминающей еще яснее, в
каком рве ада находимся”. В. Г. Белинский
тоже высоко оценивал лирическое начало
"Мертвых душ”, указывая на "ту глубокую,
всеобъемлющую и гуманную субъективность,
которая в художнике обнаруживает
человека с горячим сердцем, симпатичною
душою”.
С помощью
"лирических отступлений” писатель
выражает свое отношение не только к
описываемым им людям и событиям. Эти
"отступления” несут в себе утверждение
высокого призвания человека, значимости
больших общественных идей и интересов.
Высказывает ли автор свою горечь и гнев
по поводу ничтожества показанных им
героев, говорит ли о месте писателя в
современном обществе, пишет ли о живом,
бойком русском уме — источником его
лиризма являются думы о служении родной
стране, о ее судьбах, печалях и скрытых
гигантских силах.
Лирические
места автором включены в произведение
с большим художественным тактом. Вначале
они содержат его высказывания только
о героях произведения, но по мере развития
сюжета их темы становятся все более
разносторонними.
Рассказав
о Манилове и Коробочке, автор ненадолго
прерывает повествование, как будто
хочет немного отойти в сторону, чтобы
читателю стала яснее нарисованная
картина жизни. Авторское отступление,
которым прерывается рассказ о Коробочке,
содержит в себе сравнение ее с "сестрой”
из аристократического общества, которая,
несмотря на иной облик, ничем не отличается
от поместной хозяйки.
После
посещения Ноздрёва Чичиков в дороге
встречается с прекрасной блондинкой.
Описание этой встречи завершается
замечательным авторским отступлением:
"Везде, где бы ни было в жизни, среди ли
черствых, шероховато-бедных и
неопрятно-плеснеющих низменных рядов
ее, или среди однообразно-хладных и
скучно-опрятных сословий высших, везде
хоть раз встретится на пути человеку
явленье, не похожее на все то, что
случалось ему видеть дотоле, которое
хоть раз пробудит в нем чувство, не
похожее на те, которые суждено ему
чувствовать всю жизнь”. Но все это
совершенно чуждо Чичикову: его холодная
осмотрительность здесь сопоставляется
с непосредственным проявлением
человеческих чувств.
В
конце пятой главы "лирическое отступление”
носит совершенно иной характер. Здесь
автор говорит уже не о герое, не об
отношении к нему, а о могучем русском
человеке, о талантливости русского
народа. Внешне это "лирическое
отступление” как будто мало связано
со всем предыдущим развитием действия,
но оно очень важно для раскрытия основной
идеи поэмы: подлинная Россия — это не
собакевичи, ноздрёвы и коробочки, а
народ, народная стихия.
С
лирическими высказываниями о русском
слове и народном характере тесно связана
и та вдохновенная исповедь художника
о своей юности, о своем восприятии жизни,
которая открывает шестую
главу.
Повествование
о Плюшкине, с наибольшей силой воплотившем
в себе низменные стремления и чувства,
прерывается гневными словами автора,
имеющими глубокий, обобщающий смысл:
"И до такой ничтожности, мелочности,
гадости мог снизойти человек!”
Седьмую
главу Гоголь начинает своими рассуждениями
о творческой и жизненной судьбе писателя
в современном ему обществе, о двух разных
уделах, ожидающих писателя, создающего
"возвеличенные образы”, и писателя-реалиста,
сатирика. В этом "лирическом отступлении”
отразились не только взгляды писателя
на искусство, но также его отношение к
господствующим верхам общества и к
народу. "Лирическое отступление”:
"Счастлив путник, который после длинной
и скучной дороги...” является важным
этапом в развитии повествования: оно
как бы отделяет одно повествовательное
звено от другого. Высказывания Гоголя
освещают сущность и значение как всех
предшествующих, так и последующих картин
поэмы. Это "лирическое отступление”
непосредственно связано с народными
сценами, показанными в седьмой главе,
и играет очень важную роль в композиции
поэмы.
В главах,
посвященных изображению города, мы
встречаем авторские высказывания о
чинах и сословиях: "...теперь у нас все
чины и сословия так раздражены, что все,
что ни есть в печатной книге, уже кажется
им личностью: таково уж, видно, расположенье
в воздухе”.
Описание
всеобщей сумятицы Гоголь заканчивает
размышлениями о человеческих заблуждениях,
о ложных путях, которыми нередко шло
человечество в своей истории: но смеется
текущее поколение и самонадеянно, гордо
начинает ряд новых заблуждений, над
которыми также потом посмеются
потомки”.
Особенной
силы гражданский пафос писателя достигает
в "лирическом отступлении”: "Русь,
Русь! Вижу тебя из моего чудного,
прекрасного далека”. Как и лирический
монолог начала седьмой главы, это
"лирическое отступление” составляет
отчетливую грань между двумя звеньями
повествования — городскими сценами и
рассказом о происхождении Чичикова.
Здесь уже широко развернута тема России,
в которой "бедно, разбросано и неприютно”,
но где не могут не родиться богатыри.
Вслед за этим автор делится с читателем
мыслями, которые вызывают в нем далекая
дорога и мчащаяся тройка: "Какое
странное, и манящее, и несущее, и чудесное
в слове: дорога! и как чудна она сама,
эта дорога”. Гоголь набрасывает здесь
одну за другой картины русской природы,
возникающие перед взором путешественника,
мчащегося на быстрых конях по осенней
дороге. И несмотря на то что образ
птицы-тройки остался позади, в данном
"лирическом отступлении” мы снова
чувствуем его.
Рассказ
о главном герое поэмы завершают авторские
высказывания, представляющие резкие
возражения тем, кого может шокировать
как главный герой, так и вся поэма,
изображающая "дурное” и
"презренное”.
"Лирические
отступления” отражают высокое чувство
патриотизма автора. Глубокой любовью
овеян образ России, завершающий
роман-поэму, образ, воплотивший в себе
тот идеал, который освещал художнику
путь при изображении мелкой, пошлой
жизни.
Но без ответа
остается самый важный для Гоголя вопрос:
"Русь, куда ж несешься ты?” Что ждало
в конце пути эту "вдохновенную Богом”
страну, тогда мог ведать только Бог.