Поместье Манилова – парадный
фасад помещичьей России. Претензии на
изысканность, образованность, утонченность
вкуса еще более подчеркивает внутреннюю
простоту обитателей усадьбы. В сущности,
это декорация, прикрывающая скудость.
Бесхозяйственность Манилова открывается
нам еще по дороге в усадьбу: все
безжизненно, жалко, мелко. Пейзаж
Маниловки не лучше. Иронически обыграна
Гоголем и само название деревни:
«…Маниловка не многих могла заманить
своим местоположением». Печать серости,
скудности, неопределенности цвета лежит
на всем, что окружает Манилова: серый
день, серые избы. В доме у хозяев тоже
все неопрятно, тускло: шелковый капот
жены бледного цвета, стены кабинета
выкрашены «какой-то голубенькой краской,
вроде серенькой»…
Обстановка всегда рельефно характеризует
героя. У Гоголя этот прием доведен до
сатирического заострения: его герои
погружены в мир вещей, их облик
исчерпывается вещами. Во втором томе
«Мертвых душ» Гоголь открывает нам один
из излюбленных им приемов характеристики
персонажа: «Чичиков с любопытством
рассматривал жилище этого…человека,
думая по нем отыскать свойства самого
хозяина, как по оставшейся раковине
заключает об устрице или улитке, некогда
в ней сидевшей и оставившей свое
отпечатление».
В
главе о Манилове «раковина» особенно
важна, так как характер героя не определен,
не уловим. В Манилове нет живых желаний,
той силы жизни, которая движет человеком,
заставляет его совершать какие-то
поступки. В этом смысле Манилов, не
смотря на живость манер и любезное
щебетание в разговоре, - мертвая душа,
«не то, не се, не в городе Богдан, ни в
селе Селифан». Недаром Гоголь в авторской
характеристике прямо говорит, что от
Манилова «не дождешься никакого живого
или даже заносчивого слова», что,
поговорив с ним, «почувствуешь скуку
смертельную».
Но
Манилов ведь не только скучный собеседник,
а и помещик, совершенно равнодушный к
судьбам крестьян. Автор подсказывает
нам, что должно было бы занимать Манилова,
если бы он был бы живым человеком: «Зачем,
например, глупо и бес толку готовиться
на кухне? Зачем довольно пусто в кладовой?
Зачем воровка ключница? Зачем не
чистоплотны и пьяницы слуги? Зачем вся
дворня спит не милосердным образом и
повесничает все остальное время?».
Какие же у Манилова чаще всего встречаются
в слова в речи? Любезная позвольте да
неопределенные местоимения и наречия:
какой-нибудь, этакое, какое-то, этак…
Эти слова придают оттенок неопределенности
всему, что говорит Манилов, создают
ощущение смысловой бесплодности речи:
«Как было бы в самом деле хорошо, если
бы жить этак вместе, под одной кровлею,
или под тенью какого-нибудь вяза по
философствовать о чем-нибудь…».
Соседство глав у Гоголя значимо. Парадные
фасады и глухие углы поместной России
схожи. Небрежность Манилова и аккуратность
Коробочки, восторженная наивность
одного и упрямая подозрительность
другого, беспечность бескорыстного
«философа» и настойчивая мелочность
«скопидомки» сталкиваются автором как
откровенные антиподы. Вместе с тем эти
отличия не снимают общей тени мертвенности
с владельцев обеих усадеб. Разговор
Манилова и Чичикова о продаже Мертвых
душ, как недоумение, Коробочки при торге,
свидетельствует о не самостоятельности
и потому страхе Манилова, который при
всей своей «изысканности» в этом диалоге
столь же не далек, как и коробочка.
Несоответствие упрямой неподвижности
Коробочки и энергичного напора Чичикова
комично. Он изобретателен в своих
разъяснениях и предложениях, подвижен,
ловок. Он соблазняет Коробочку
прибыльностью «дело», ласково уговаривает,
грозит, умоляет, обещает… Но Коробочка,
привыкшая только к автоматическим,
известным ей действием, не может решится
на не знакомое дело и в ответ на
разнообразные реплики Чичикова твердит
одно: «Ведь я мертвых еще никогда не
продавала». Обещание Чичикова лишь
пугает ее. Страх перед неизвестным и
боязнь продешевить в сочетании с
глупостью образует глухую стену
упрямства, а которую Чичиков бы расшибся
бы, если бы не пообещал бы в конце концов
содействие в «казенных подрядах».