К концу же поэмы лирическая стихия почти полностью захватывает произведение. Заключительная глава изобилует авторскими рассуждениями. Здесь-то и дается ключ к пониманию идейно-композиционных особенностей "Мертвых душ”. Лирическое отступление о человеческих страстях наводит на мысль о том, что Гоголь отождествляет каждую главу о помещике с какой-нибудь преодоленной страстью. Например, в главе о Манилове побеждается уныние, о Коробочке — страх, с Ноздреве — гнев, о Собакевиче — невежество, а в главе о Плюшкине происходит перелом: появляется мотив церкви, больше церковной лексики, сам же Плюшкин ассоциируется с юродивым, возникает мотив "подъема”. Если до этой главы Чичиков постоянно "спускается вниз” (падение во время грозы), то с этого момента он "поднимается” (например, он взбегает по лестнице к прокурору), поднимается из глубин ада после выкупа "мертвых душ”. Таким образом, получается, что творческий замысел Гоголя сосредоточен именно в лирике, рассказ же о похождениях Чичикова — это иллюстрация морали, притча, рассказанная во время проповеди, а "Мертвые души” — художественная проповедь (в этом-то и заключается жанровое своеобразие поэмы). Гоголь же предстает как пророк, несущий божий свет людям ("Кто же, как не автор, должен сказать святую правду?”). Писатель пытается указать человечеству дорогу к Богу, направить грешных на путь истинный. И в последнем лирическом отступлении он создает образ дороги, дороги к свету, к чуду, к перерождению, ко второму тому. Словесная магия переносит читателя в другое измерение ("кони вихрем, спицы в колесах смешались в один гладкий круг”, "и мчится вся вдохновенная богом”). Русь-тройка же летит по пути духовного преображения. Образ России, устремленной "в даль веков”, разрабатывает и Блок в своем пророческом цикле "На поле Куликовом” (Родина замечательна здесь в образе степной кобылицы, которая воплощает в себе вечное движение).