Алексий 1

к началу

За время отсутствия святителя Алексия в Москве умер великий князь Иоанн Иоаннович, и святитель Алексий оказался фактически одним из регентов при малолетнем Димитрии (род. в1350). В этих условиях в первую половину правления великого князя Димитрия Иоанновича роль святителя Алексия, бывшая значительной уже в годы «тихого и кроткого» Иоанна Иоанновича, ещё более возросла (хотя до смерти в 1365 княгини-матери традиционно сильным оставалось влияние её брата — московского тысяцкого). Ярлык на великое княжение владимирское получил суздальский князь Дмитрий Константинович, и юный московский князь временно лишился многих территориальных приобретений — «купель» своего деда Ивана Калиты. Возможностью нового подъема Московское княжество и его династия во многом обязаны святителю Алексию, связавшему с ними судьбу митрополии и использовавшему в их интересах свой авторитет Первосвятителя. Это был глубоко осознанный выбор, сделанный задолго до регентства при князе Димитрии Иоанновиче.

Церковная политика Ольгерда не давала святителю Алексию возможности компромисса, позиции невмешательства в борьбе между двумя соперничавшими политическими центрами — Москвой и Литвой, даже если оставить в стороне московские корни и связи святителя Алексия, Великому князю литовскому нужно было не сотрудничество с Православной Церковью, а её подчинение его политическим планам. Язычник, стоящий во главе государства, подавляющее большинство населения которого составляли православные, женатый дважды на русских княжнах и связанный брачными союзами с православными князьями, Ольгерд не мог, разумеется, игнорировать существование Церкви, но смотрел на неё главным образом как на вспомогательный инструмент своей внешней и внутренней политики. Обязательным условием своего обращения в Православие и крещения языческой Литвы в переговорах со Вселенским Патриархом он ставил создание особой подвластной ему митрополии. Такая митрополия за годы его правления создавалась дважды (в 1355 и 1375), однако ответного шага за этим не последовало — сам Ольгерд крестился, по преданию, только на смертном одре (а по свидетельству немецких источников, умер язычником). Поэтому, по всей видимости, святитель Алексий даже не колебался в своем выборе между упорным огнепоклонником и православными московскими князьями, чьи предки в свое время оказали существенную поддержку святому митрополиту Петру в трудную для него минуту.

Периоды сравнительно мирных отношений между Ольгердом и святителем Алексием были нечасты и непродолжительны. Наиболее значительный из них пришёлся на 1363—1368 гг., когда после смерти митр. Романа (1362) святитель Алексий ездил в Литву и, очевидно, достиг там какого-то соглашения с великим князем, в результате чего поставил епископа в Брянск. Затем, следующим летом, святитель Алексий крестил в Твери дочь Ольгерда, привезенную из Литвы её бабкой, вдовой тверского князя Александра Михайловича Анастасией.

Противостоянию Великого княжества Владимирского экспансии Литвы на восток и захвату литовскими великими князьями русских земель препятствовало отсутствие среди русских князей политического единства. На Владимирский великий стол наряду с московскими Даниловичами в конце 50-х — 60-х гг. XIV в. претендовал суздальский князь Дмитрий Константинович (в 1359—1362 даже занимавший его реально), а в 1371—1374 и в 1375 гг.- князь Михаил Александрович Тверской. Первоочередной задачей святителя Алексия как руководителя московской политики являлось установление равновесия сил в регионе при главенстве Москвы и по возможности восстановление политического и церковного влияния в Смоленске и Брянске, достигнутого великим княземСимеоном Иоанновичем и утраченного с утерей его малолетним племянником владимирского стола. Опора на авторитет митрополита всея Руси позволяла в это время великому князю Димитрию Иоанновичу игнорировать ярлыки на великое княжение, выдававшиеся его соперникам в раздираемой усобицами Орде часто сменявшимися ханами и претендентами на сарайский трон, и отстаивать свои интересы силой оружия. Одновременно с той же целью святитель Алексий стремился не допустить возобладания пролитовских сил в тех севернорусских княжествах, где они имелись (семейство князя Александра Михайловича в Твери, зять Ольгерда Борис Константинович Городецкий в Нижегородском княжестве), выступая в качестве верховного арбитра во внутридинастических распрях. При верности интересам Москвы его политика была в этих вопросах весьма взвешенной и не носила характера грубой и неприкрытой поддержки «своих» против «чужих». Даже тверское летописание (Рогожский летописец), сохранившее наибольшее число известий о деятельности святитель Алексия и настроенное по отношению к нему не слишком дружелюбно, лишь однажды, в связи с насильственным задержанием в 1368 г. в Москве князя Михаила Александровича [5], содержит прямое обвинение в адрес святителя (при этом следует иметь в виду, что для того времени подобное насильственное задержание было весьма мягкой формой давления на тверского князя с целью подписания мирного договора на московских условиях). Во всех известных по источникам спорных ситуациях святитель Алексий выступает как поборник освященной временем традиции. В конфликте 1357 г. между великим князем тверским Василием Михайловичем и его племянниками — детьми казненного в Орде Александра Михайловича, святитель Алексий взял сторону старшего в роде (и союзного Москве) князя против Всеволода Александровича, претендовавшего на тверской стол. В 1363 г., после смерти нижегородского князя Андрея Константиновича, митрополит поддержал недавнего соперника Москвы суздальского князя Димитрия в его противоборстве с младшим братом Борисом, захватившим в обход прав старшегоНижний Новгород. По приказу митрополита его посланцы — игумен Герасим и архимандрит Павел, прибывшие в город для вызова князя на митрополичий суд, «церкви затвориша». В споре из-за наследства удельного тверского (городокского) князя Семена Константиновича между братом покойного, клинским князем Еремеем, и великим кн. Михаилом Александровичем (которому удел был завещан) в 1365 г. митрополит поддержал ближайшего родственника; спор послужил причиной войны между Москвой и Тверью.

Многолетнее фактическое руководство святителя Алексия внешней политикой Великого княжества Московского при князьях Иоанне Иоанновиче и Димитрии Иоанновиче придавало московско-литовскому соперничеству ощутимый характер религиозного противостояния христиан и язычников, и Первосвятитель умело использовал сложившуюся ситуацию в интересах Православной Церкви и государственного ядра будущей России, оказывая воздействие на русских князей — вассалов и союзников Ольгерда. Когда в конца 60-х гг. XIV в. смоленский князь Святослав и ряд других князей нарушили крестное целование, данное великим князем Димитрию Иоанновичу о союзе против Ольгерда, и перешли на сторону Литвы, святитель Алексий за выступление в союзе с язычниками против христиан отлучил их от Церкви, отлучен был и традиционный союзник Литвы князь Михаил Александрович Тверской, а также поддерживавший его Тверской епископ Василий. Эти действия святителя Алексия получили понимание и поддержку Патриарха Филофея, который в грамоте 1370 г. предлагал отлученным князьям покаяться и присоединиться к Димитрию [6]. Однако позднее Ольгерд Литовский перехватил инициативу и в послании к Патриарху (отразившемуся в Патриаршей грамоте 1371) обвинил митрополита в том, что тот «благословляет москвичей на пролитие крови» и освобождает от присяги литовских подданных, переходящих на сторону москвичей. Ещё более опасным со стороны литовского князя было лицемерное обвинение святителя Алексия в том, что он не занимается делами западной части митрополии (хотя виноват в этом был в первую очередь сам Ольгерд), на основании чего выдвигалось требование создать вновь отдельную митрополию для Литвы и её союзников («на Киев, на Смоленск, на Тверь, на Малую Россию, на Новосиль, на Нижний Новгород» [7]). В грамоте, посланной в августе 1371 г., Патриарх Филофей потребовал от святителя Алексия снять отлучение с тверского князя и приехать в Константинополь для судебного разбирательства по вопросу о западнорусской пастве, оставленной без пастырского поучения и надзора. Позднее вызов на суд был отменен, но Патриарх настойчиво советовал святителю добиваться примирения с Ольгердом для беспрепятственного окормления западнорусской паствы. Святителя Алексий в свою очередь заявлял, что был вынужден защищаться, поскольку великий князь литовский хотел «приобрести себе власть и в Великой Руси». Позже Ольгерд выдвинул требование постоянного пребывания митрополита в Киеве (то есть в литовской части митрополии). В связи с этим участились поездки Патриарших послов в Литву и к святителю Алексию: в 1371 в Москву приезжал Иоанн Докиан, а в 1374 — болгаринКиприан (впоследствии митрополит Московский). В результате во многом из-за позиции Ольгерда единство митрополии в это время сохранить не удалось. Ещё в 1371 Патриарх Филофей под угрозой обращения в католичество православного населения областей, подвластных Польше, восстановил Галицкую митрополию, а в 1375, уступая давлению Ольгерда, поставил на митрополию Малой России и на Киев Киприана, назначив его наследником святителя Алексия на митрополичьем столе всея Руси. Объяснение этих действий было изложено Патриархом в грамоте, доставленной в Москву в начале 1377 послами Иоанном Докианом и Георгием Пердикой, но здесь они не были приняты, и Киприан в качестве преемника святителя Алексия не получил признания. За святителем Алексием в это время на территории Литвы продолжал оставаться лишь Брянск, куда он около 1375 поставил епископа Григория. 

В качестве церковного и государственного деятеля святитель Алексий стоял у истоков успешной борьбы Великого княжества Московского против ордынского ига. Лояльно относясь к верховной власти мусульманских правителей, он в то же время последовательно проводил политику, направленную на создание союза русских княжеств, могущего противостоять заметно ослабевшей во 2-й половине XIV Орде.

Впервые такой союз, включивший в себя и отдаленный Новгород, был испытан в совместном походе русских князей на Тверь в 1375; после заключения мирного договора с Москвой и признания главенства великого князя Димитрия Иоанновича к нему присоединилось и Тверское княжество. О значительной роли святителя Алексия в общерусской политической жизни свидетельствует возникновение с его времени практики скрепления митрополичьей печатью межгосударственных соглашений (договор Москвы и Новгорода с побежденной Тверью). Выступал он и гарантом межкняжеских отношений московского правящего дома. По благословению святителя Алексия в 1365 был заключен договор между князьями московского домаДимитрием Иоанновичем и Владимиром Андреевичем. В то же время из указанного договора следует, что решающую роль в определении политики московских князей играло боярство. В1372 г. святитель Алексий скрепил своей печатью предъявленное ему первое завещание князя Димитрия, предусматривавшее разделение земель и власти после женитьбы князя Владимира на дочери литовского великого князя Ольгерда. Между 1372 и 1378 гг. по ходатайству святителя Алексия Димитрий Иоаннович передал Владимиру Андреевичу Лужу и Боровск. 

За почти четверть века возглавления Русской Церкви святитель Алексий поставил 21 епископа, причем на некоторые кафедры дважды, а на Смоленскую — трижды. В бытность митрополитом святитель Алексий всемерно способствовал распространению и упрочению на Руси общежительного монашества. С его именем связано создание и возобновление ряда обителей в Москве и в Митрополичьей области. Кроме Спасо-Андроникова (1357), Чудова (около 1365) и Симонова (между 1375 и 1377) монастырей по его благословению (согласно преданию, записанному в 1-й половине XVII в.) в 1360—1362 гг. был основан Введенский Владычный в Серпухове монастырь, возобновлены древние, но пришедшие в упадокЦареконстантиновский под Владимиром и нижегородский Благовещенский. Монастырское предание приписывает ему также создание Алексеевского девичьего монастыря в Москве для своих сестер (около 1358), хотя это мнение разделяется далеко не всеми исследователями. При святителе Алексие продолжало распространяться почитание святителя Петра. Перед поездкой святителя Алексия в Орду в 1357 г. в Успенском соборе в Москве у гроба митрополита Петра «зажьглася свеча сама о себе»; после молебна она была раздроблена для благословения присутствующих. В праздник Успения Богородицы 1372 г., по свидетельству летописей, у гроба митрополита Петра исцелился мальчик, немой и с парализованной рукой; святитель Алексий велел звонить в колокола и служил молебен. 

В конце жизни оказался перед проблемой назначения своего преемника. Очевидно, он, как и великий князь Димитрий Иоаннович, противился навязываемой извне кандидатуре Киприана, заблаговременно назначенного в Константинополе, видя в том победу Ольгерда и неудачу собственной церковной политики (что в тот момент соответствовало действительности, хотя позднее ситуация существенно изменилась).

Идеальным кандидатом мог представляться Сергий Радонежский, и святитель Алексий мог надеяться силой своего авторитета склонить великого князя к согласию на эту кандидатуру. Однако сам преподобный отказался от предложения святителя Алексия — согласно житию, из смирения, но, возможно, он не считал себя вправе оспаривать каноничность решения Вселенского Патриарха и относился к Киприану, с которым его связывали добрые личные отношения, как к человеку, вполне достойному возглавить Русскую Церковь после смерти святителя Алексия. В такой ситуации святитель Алексий, по всей видимости, вынужден был согласиться с кандидатурой великокняжеского духовника и печатника Митяя, предложенной великим князем Димитрием Иоанновичем, хотя и не одобрял поставления первоиерарха из мирян, без продолжительного монашеского искуса. Об отрицательном отношении святитель Алексий к великокняжескому кандидату сообщают источники, либо откровенно враждебные нареченному митрополиту Михаилу («Повесть о Митяе»), либо сравнительно поздние и испытавшие на себе воздействие первых (житие преподобного Сергия Радонежского). Показательно, что пострижение Митяя-Михаила совершил ещё при жизни святителя Алексия архимандрит его Чудова монастыря Елисей Чечетка.

Перед смертью заповедал великому князю Димитрию Иоанновичу погрести себя вне церкви, за алтарём собора в Чудове монастыре.

Скончался 12 февраля 1378 года «в заутренюю годину», на отпевании присутствовало большое число народа, включая епископов, великого князя Димитрия и князя Владимира Андреевича Серпуховского и малолетних сыновей великого князя — Василия и Юрия. По настоянию великого князя Первосвятителя погребли внутри храма, близ алтаря. 

Святитель Алексий является автором Послания и грамоты на Червленый Яр, Поучения христианам нижегородских и городецких пределов и Устава о новых постах. Послание и грамота связаны со спором между Рязанским и Сарайским епископами о епархиальной принадлежности Червленого (Черленого) Яра. Вопрос этот уже разбирался ранее митрополитом Феогостом и был решен в пользу Рязанского епископа, но при новом митрополите возник вновь. Святитель Алексий подтвердил решение своего предшественника, снабдив грамоту учительным посланием. Евфимий Чудовский, который в конце XVII видел в Рязани оригинал грамоты, привел в своей редакции жития святителя Алексия греческую подпись святителя под нею: «Алексиос, милостию Божиею митрополит всей России и пречестной». Поучение жителям нижегородских и городецких пределов написано, по всей вероятности, в связи с княжеской усобицей в этой земле в 1365 либо в связи с посещением святителем Алексием Нижнего Новгорода в 1370 г. Оно известно в единственном списке рубежа XIV—XV вв. в дополнениях кПатерику поглавному [14]. Устав (уставная грамота) о новых постах, датированный 18 февр. 1369 г. (мартовского 6876), известен в единственном белорусском списке последней четвертиXVI в. В нём митрополит, по согласию с князьями Димитрием Иоанновичем и Владимиром Андреевичем, устанавливает новые седмичные посты перед днями памяти великомученика Димитрия Солунского (26 окт.), «осенним Юрьевым днем» (26 ноября) и перед памятью святых князей Бориса и Глеба (24 июля). Дата выдачи уставной грамоты в сочетании с выбором святых мучеников (Димитрий Солунский — небесный покровитель великого князя Димитрия Иоанновича, Георгий наряду с Борисом и Глебом традиционно считался покровителем русских. князей) заставляет предполагать связь учреждения новых постов с неудачным походом Ольгерда на Москву в ноябре- декабре 1368 г. и с надеждой на заступничество святых воинов-мучеников и в дальнейшем. Однако эти новые посты, установленные святителем Алексием, не вошли в практику Русской Церкви, возможно, отчасти это связано с общей тенденцией снижения интереса к наследию святителя Алексия в 90-х гг. XIV в.- 20-х гг. XV в. и с тем, что при распространении в Русской Церкви в кон. XIV — 1-й пол. XV в. Иерусалимского устава Георгиевский пост был целиком поглощен более строгим для немонашествующих Рождественским (Филипповым) постом.

Открытым является вопрос об авторстве распространённого в русской рукописной традиции XV—XVI вв. с именем святителя Алексия «Поучения душеполезна… князем и бояром, всем правоверным християном, христоименитым людем». В списках начиная со 2-й пол. XV в., известных исследователям с XIX в., в заголовке стоит имя «святитель Алексий», но в пергаменном сборнике 2-й пол. XIV в., переписанном в ростовском Григорьевском затворе, текст приписан «митрополиту всея Руси», имя которого выскоблено и в XVII в. заменено на святителя Алексия («Алексия святаго»). Исторические реалии, которые позволяли бы отождествить автора поучения с конкретным святителем, в тексте отсутствуют. Исходя из датировки Уваровского списка можно предполагать, что исходно в заглавии поучения стояло имя др. Русского митрополита XIV в.- нареченного Михаила (Митяя) или Пимена (имена Феогноста и Дионисия не было нужды заменять, а сочинения Западнорусского митрополитов Феодорита и Романа едва ли были известны в Ростове), лишь позднее замененное на прославленное и авторитетное имя святителя-чудотворца Алексия. Менее вероятно, что другое имя было написано в заголовке Уваровского списка по ошибке и при сверке его с другими списками в XVII в. оно было исправлено на имя святителя Алексия. Учитывая тесную связь с Григорьевским затвором святителя Стефана, епископа Пермского, поставленного во епископы митр. Пименом, наиболее вероятна атрибуция текста последнему, однако вопрос нуждается в дополнительном изучении.

В оригинале (дефектном) и в копии XVII века сохранилась духовная грамота святителя Алексия, в которой святитель завещает Чудову монастырю ряд принадлежавших ему родовых сел и свой «подолней садец», поручив обитель попечению великого князя Димитрия Иоанновича.

С XVII в., со времени Епифания Славинецкого, с именем святителя Алексия принято связывать создание особой редакции перевода на славянский язык Нового Завета (см. Чудовский Новый завет), выполненного несомненно в Константинополе не позднее кон. XIV в. Хотя к наст. времени исследователи не считают этот кодекс автографом святителя Алексия и отказались от его датировки 1355 г., временем второй поездки святителя в Константинополь (судя по снимкам, кодекс, пропавший в 1918 г., написан несколькими почерками, явно более молодыми, чем сер. XIV в.,- скорее ближе к концу столетия). В XVII в. Чудовский список Нового Завета использовался Епифанием Славинецким и его сотрудниками как авторитетнейший в книжной справе, традиция эта сохранялась и при подготовке позднейших изданий славянского Нового Завета.

Сочинения:

• Грамота митрополита Алексия на Червленый Яр боярам, баскакам, духовенству и мирянам о подсудимости их Рязанскому епископу // АИ. Т. 1. № 3. С. 3-4; ПДРКП. Ч. 1. № 19. Стб. 167—172;

• Поучение Алексия митрополита от Апостольских деяний к христолюбивым христианом // ПрТСО. 1847. Ч. 5. С. 30-39;

• Невоструев К. Вновь открытое поучительное послание святого Алексия, митрополита Московского и всея России // ДЧ. 1861. Ч. 1. С. 449—467;

• Леонид [Кавелин], архим. Село Черкизово // Моск. вед. 1882. 17 июня. № 166. С. 4;

• Холмогоровы В. и Г. Радонежская десятина (Московского уезда) // ЧОИДР. 1886. Кн. 1. С. 30. Примеч. 2;

• Слово преосвященного Алексия митрополита // Макарий. История РЦ. Кн. 3. С. 543—544. Коммент. 160. 

Литература:

• Полное собрание русских летописей. — Т. 2. — С. 29-25; — Т. 6. — С. 325—330; Т. — 12. — C. 253, 257; — Т. 13. — Ч. 1. — С. 31-33, 39-40, 84, 91-92, 153, 239, 283; — Т. 15. — В. 1. — С. 61, 66, 74-76, 81, 84, 87, 100, 105, 110, 111, 120, 121, 123—124, 126; — Т. 20. — С. 271—276; — Т. 21. — Ч. 2. — С. 346—386; — Т. 25. — С. 180, 269, 277, 287, 330; — Т. 29. — С. 16-17; — Т. 34. — С. 200.

• Житие митрополита всея Руси святого Алексия, составленное Пахомием Логофетом // ЧОЛДП. — СПб.: 1877—1878. — Т. 4. — № 1-2.

• Службы и акафист иже во святых отцу нашему Алексию митрополиту, всея России чудотворцу — М., 1891.

• Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа Труд святителя Алексия, митрополита Московского и всея Руси — М., 1892.

• Шляков Н. В. Житие святого Алексия, митрополита Московского, в пахомиевской редакции — ИОРЯС. — СПб., 1914. — Т. 19. — Кн. 3. — С. 85-152.

• Настольная грамота Патриарха Филофея Алексию от 30 июня 1354 г. // РИБ. — Т. 6. — № 9. — С. 41-52.

• Грамота патриарха Филофея к святому Алексию с призывом помириться с князем // РИБ. — Т. 6. — № 28.

• Грамота к великому князю тверскому Михаилу с призывом помириться с митрополитом Алексием // РИБ. — Т. 6. — № 29.

• Соборное определение Патриарха Нила о незаконности поставления Киприана митрополитом Киевским // РИБ. — Т. 6. — № 30.

• Кучкин В. А. Из литературного наследия Пахомия Серба // Источники и историография славянского средневековья — М., 1967. — С. 242—257.

• Прохоров Г. М. Повесть о Митяе: Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы — СПб.: Алетейя, 2000. — С. 216-218. — 480 с. — (Византийская библиотека). — 1200 экз. — ISBN 5-89329-244-8.

• Ярлык Алексия от Тайдулы // РФА. — М.: 1987. — В. 3. — № 9. — С. 593.

• Горский А. В. Святый Алексий, митрополит Киевский и всея России // Прибавлениям к творениям святых отцов — 1848. — Ч. 6. — 89-128 с.

• Каменский А. Святитель Алексий // Странник. — 1894. — С. 421-444 (№ 8); 1-25 (№ 9); 197-211 (№ 10); 405-421 (№ 11); 601-618 (№ 12).

• Муретов М. Д. Церковно-практическое и научно-богословское значение славянского перевода Нового Завета в труде святителя Алексия, митрополита Киево-Московского и Всероссийского // Богословский вестник. — СПб.: 1897. — С. 177-199 (№ 11); 375-414 (№ 12).

• Соколов П. П. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV в. — Киев, 1913. — С. 318—466.

• Лихачев Н. П. Два митрополита // Сборник статей в честь Д. Ф. Кобеко — СПб., 1913. — С. 1-8.

• Орешников А. И. Перстень святого Алексея митрополита // Seminarium Kondakovianum — Прага: SK, 1928. — Т. 2. — С. 171-185.

• Карташев А. В. Очерки по истории русской церкви — Париж: YMCA-Press. — Т. 1. — С. 307-323. — 686 с.

• Семенченко Г. В. Духовная грамота митрополита Алексея // Источниковедческие исследования по истории феодальной России — М., 1981.

• Флоря Б. Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во 2-й пол. XIV в. // Проблемы исторической географии в России. — М.: 1982. — В. 1.

• Кучкин В. А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X — XIV вв / Ответственный редактор академик Б. А. Рыбаков — М.: Наука, 1984. — 353 с. —3 700 экз.

• Прохоров Г. М. Алексей (Алексий), митрополит всея Руси // Cловарь книжников и книжности древней Руси (СККДР). — М.: 1982. — В. 2. — Ч. 1. — С. 25-34.

• Прохоров Г. М. Житие Алексея митрополита // СККДР. — М.: 1982. — В. 2. — Ч. 1. — С. 243-245.

• Мейендорф И. Ф. Византия и Московская Русь: Очерки по истории церковных и культурных связей XIV в. — Париж: YMCA-Press, 1990. — С. 242-256.

• Петров Д. А. Утраченные памятники архитектуры XVI в. в новгородских монастырях // Новгородские древности. — М.: 1993. — В. 4. — С. 186-192.

• Шевченко И. И. Некоторые замечания о политике Константинопольского Патриархата по отношению к Восточной Европе в XIV в. // Славяне и их соседи. — М.: 1996. — В. 6. — С. 186-192.

• Ульянов О. Г. Цикл миниатюр лицевого «Жития Сергия Радонежского» о начале Андроникова монастыря // Памятники культуры. Новые открытия. — М.: Наука, 1996. — С. 186-192.

• Клосс Б. М. Житие Сергия Радонежского — М.: Языки русской культуры, 1998. — Т. 1. — С. 38-48. — 568 с. — ISBN 5-7859-0079-3.

• Кучкин В. А. Первая договорная грамота Дмитрия Донского с Владимиром Серпуховским // Звенигород за шесть столетий. — М.: 1998.

• Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства — М.: Богородский печатник, 1997. — С. 199-217. — 496 с. — 3000 экз. — ISBN 5-89589-001-6.

• Алексеев А. А. Текстология славянской Библии — СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. — С. 191-195. — 256 с. — 1000 экз. — ISBN 5-86007-114-0.

• Петров Д. А. Проблемы исторической топографии Новгорода // Новгородские древности. — М.: 1999. — В. 4. — С. 57.

• Афанасьева Т. И. Литургия преждеосвященных Даров в славянской рукописной традиции XII—XV вв.. — СПб.: 2000. — С. 10, 18-19.

• Ульянов О. Г. Была ли литургическая реформа при митрополите Алексии в Русской православной церкви? // Восточная Европа в древности и средневековье. Проблемы источниковедения. — М.: 2005. — С. 268-271.