В первом
действии пьесы показаны отношения Софьи
и Молчалина до приезда Чацкого. Это
экспозиция любовной игры, но уже здесь
автор указывает на неискренность
отношений Молчалина к Софье, показывает
эту любовь иронически. Это видно и из
первой ремарки ("Лизанька спит,
свесившись со стула", тогда как из
комнаты барышни "слышно фортепиано
с флейтою"), и из слов Лизы о тетушке
Софьи, и из ее едких замечаний ("Ах!
Амур проклятый!"). Здесь же показано
отношение Софьи к Чацкому.
Болтает,
шутит, мне забавно;
Делить со всяким можно смех —
говорит
она, не веря в его любовь. "Прикинулся
влюбленным" — вот как определяет
Софья его чувства.
И
тут... появляется он! "Остер, умен,
красноречив", он "набрасывается"
на Софью, а затем не очень лестно
"перечисляет" ее родню. Намечается
общественный конфликт, который сам
Грибоедов определил так: Чацкий "в
противуречии с обществом, окружающим
его". Но не зря автор использует
простонародную форму "противуречие"
— ведь Чацкий в конфликте не только со
"светом", но и с народом, и с прошлым,
и с самим собой.
Он
одинок и с таким характером обречен на
одиночество. Чацкий доволен сам собой,
своими речами, с наслаждением переходит
от одного предмета насмешек к другому:
"Ах! к воспитанью перейдем!" Он
постоянно восклицает: "Ну, что вам
батюшка?", "А этот, как его?.", "А
трое из бульварных лиц?", "А тот
чахоточный? ." —как будто это ужасно
важно, после трех-то лет отсутствия.
Вообще на протяжении всей пьесы Чацкий
замолкает, делает "минутный"
перерыв, задумываясь над сло вами
собеседника, всего два раза — при первом
своем появлении в доме и в последнем
монологе. И тут же объясняет: "Ум с
сердцем не в ладу", — то есть передовые
идеи, о которых он так красиво говорит,
не лежат в основе его поступков, а значит,
все, что он говорит, есть порыв рассудочный,
идущий не от сердца, следовательно,
надуманный.
"Все,
что он говорит, — очень умно! Но кому он
это говорит?" — писал
Пушкин.
Действительно,
ведь ключевая ремарка в третьем действии
гласит "Оглядывается, все в вальсе
кружатся с величайшим усердием Старики
разбрелись к карточным столам". Он
остается один. Кому же он говорит? Может
быть, себе? Сам не зная того, он разговаривает
с собой, пытаясь уладить бой "сердца"
и "ума". Составив в своем уме схему
жизни, он пытается "подогнать" под
нее жизнь, нарушить ее законы, поэтому
она и отворачивается от него, не забывается
при этом и любовный конфликт. Софья тоже
не принимает его рационализма. И если
согласиться с Блоком, что "Горе от
ума" есть произведение "...символическое,
в истинном смысле этого слова", то
Софья и есть символ России, где Чацкий
чужой, ведь "он умен по-иному... умен
не по-русски. По-чужому. По-чуждому".
Монологи
Чацкого близки по своей идейной
направленности к лозунгам декабристов.
Он обличает низкопоклонство, жестокость
крепостников, подлость — вот в чем
согласен с ним и декабристами Грибоедов.
Но он не может одобрить их методы, те же
самые схемы жизни, только уже не одной,
а целого общества. Поэтому кульминация
всех конфликтов — обвинение Чацкого в
сумасшествии. Тем самым ему отказывается
в праве быть гражданином, высочайшим
благом, по декабристской теории, ведь
одно/из определений человека-гражданина
есть здравый ум; в праве быть уважаемым
и любимым. Именно за рационалистический
подход к жизни, стремление к поставленной
цели "низкими" способами Грибоедов
и называет всех героев комедии
"глупцами".
Но
вот внешне незаметный, "безродный"
секретарь Фамусова — Молчалин. В его
лице Грибоедов создал исключительно
выразительный обобщенный образ подлеца
и циника, "низкопоклонника и дельца",
пока еще мелкого негодяя, который сумеет,
однако, дойти до "степеней известных".
Вся лакейская "философия жизни"
этого чинуши и подхалима, не смеющего
"свое суждение иметь", раскрывается
в его знаменитом признании:
Мне
завещал отец:
Во-первых,
угождать всем людям без изъятья
—
Хозяину, где доведется
жить,
Начальнику, с
кем буду я служить,
Слуге
его, который чистит платья,
Швейцару,
дворнику, для избежанья зла,
Собаке
дворника, чтоб ласкова была. И все же не
Чацкий, а Молчалин — человек будущего,
человек новой, николаевской эпохи. Мы
встретимся с его прототипом во второй
части повести Льва Толстого "Два
гусара", мы увидим его "родственников"
в булгаковской фантасмагории, где он
примет фамилию Шариков, он просочится
в Совет народных депутатов и, прикрывшись
партбилетом, будет жить и
размножаться.
Кстати,
Молчалин вовсе не так безлик, как кажется
с первого взгляда. В глазах Софьи он
озарен ее любовью, он "враг
дерзости".
Чацкий
с жаром ораторствует, кричит знаменитое:
"Карету мне, карету!" Все на сцене:
Чацкий, Софья, Лиза, Фамусов, толпа слуг
со свечами, — и авторская ремарка мелкими
буквами: "Те же, кроме Молчалина".
Притаился наш герой, ждет своего часа.
И еще явит себя у Гоголя, Толстого,
Достоевского, Сологуба, Андреева,
Платонова, Булгакова... Он бессмертен.