Пути-перепутья
Пути-перепутья
Михаил щадил сестру и никогда
не говорил ей, но сам знал, из-за чего
женился на ней Егорша, — чтобы взвалить
на нее, дуреху, своего старика-деда, а
самому быть вольным казаком. Но она-то
как его любит — стоит заговорить о
Егорше, как глаза заблестят, лицо
разгорится. А ведь он её предал, ушел в
армию сразу после свадьбы. У него-де
льгота перестала действовать. Сомнительно
это.
Очередное письмо
от мужа Лиза села читать, как всегда,
намытая, гладко причесанная, с сыном на
руке. Супруг дорогой сообщал, что остается
на сверхсрочную службу. Обревелась
Лизавета. Если бы не сынок Вася, не
свекор, нарушила бы себя.
А
Анфисе с Иваном задал работы секретарь
райкома Подрезов. С утра завалился в
дом, потом пошли с Лукашиным хозяйство
смотреть. Вернулись, сели обедать (с
обедом Анфиса постаралась — хозяин
района ведь), выпили, и тут Анфису как
прорвало: после войны шесть годов прошло,
а бабы до сих пор досыта куска не
видали.
Подрезова
этим не проймешь. Он и раньше Лукашину
говорил, что снял его жену с председателей
за бабью жалость. За каждого она
заступается, а кто будет план давать?
Мы солдаты, а не жалельщики.
Мог
Подрезов убеждать людей, тем более что
все умел делать сам: пахать, сеять,
строить, невод закидывать. Крутой, но
хозяин.
У Лизки новая
беда — свекра привезли с покоса при
смерти. Тот сразу, как смог заговорить,
попросил властей позвать. И когда пришла
Анфиса, велел составить бумагу: весь
дом и все постройки — Лизе. Любил Степан
Андреянович её как родную.
На
дедовы похороны Егорша приехал пьянешенек:
загодя начал поминать. Но, как протрезвел
и наигрался с сыном Васей, занялся
делами. Ступеньки заменил, омолодил
крыльцо, баню, воротца. Однако больше
всего ахов и охов было у пекашинцев,
когда он поднял на дом охлупень с конем
— дедову затею. А на седьмой день
заскучал.
Новый
коровник в Пекашине заложили быстро, а
дальше как заколодило. Лукашин понимал,
что главная загвоздка тут в мужиках.
Когда, с какого времени затупились у
них топоры?
Лукашин
пошел по домам уговаривать плотников
выйти на коровник. Те — ни в какую.
Подрядились ОРСу грузы таскать — и
хлебно, и денежно. А в колхозе что? Но
ведь поколеет зимой скотина. И решился
Лукашин выписать им по пятнадцать
килограммов ржи. Только попросил, чтоб
тихо. Да ведь в деревне все узнают. Бабы
кинулись к хлебному складу, подняли ор,
а тут, на беду, принесло уполномоченного
Ганичева. Лукашина арестовали за
разбазаривание колхозного хлеба в
период хлебозаготовок. Михаил Пряслин
затеял писать письмо в защиту председателя.
Но дорогие земляки хоть председателя
и хвалили, а подписался только сам Мишка
да ещё один человек из всего Пекашина.
Да сестра Лиза, хоть муж ей и запретил.
Тут Егорша показал себя: раз тебе брат
дороже мужа, счастливо оставаться. И
ушел. Да ещё наутро пришла Раечка
Клевакина и тоже поставила свою подпись.
Вот и кончилось Мишкино холостяцкое
житье. Долго не прошибала Раиса его
сердце — все не мог забыть Варвару. А
теперь за пять месяцев все решилось
навсегда.