Золотые руки

В контору влетела как ветер, без солнца солнцем осветило. 
    – Александр Иванович, меня на свадьбу в Мурманск приглашают. Подруга замуж выходит. Отпустишь? 
    – А как же телята? С телятами-то кто останется? 
    – Маму с пенсии отзову. Неделю-то, думаю, как-нибудь выдержит. 
    Тут председатель колхоза, еще каких-то полминуты назад считавший себя заживо погре-бенным (некем подменить Марию, хотя и не отпустить нельзя: пять лет без выходных ломит!), радостно заулюлюкал: 
    – Поезжай, поезжай, Мария! Да только от жениха подальше садись, а то чего доброго с невестой нерепутает. 
    Председатель говорил от души. Он всегда любовался Марией и втайне завидовал тому, кому достанется это сокровище. Красавицей, может, и не назовешь и ростом не очень вышла, но веселья, но задора - на семерых. И работница… За свои сорок пять лет такой не видывал. Три бабенки до нее топтались на телятнике, и не какая-нибудь пьяная рвань - семейные. И все равно телята дохли. А эта пришла - еще совсем-совсем девчонка, но в первый же день: «Проваливайте! Одна справлюсь». И как почала-почала шуровать, такую революцию устроила - на телятник стало любо зайти. Мария вернулась через три дня. Мрачная. С накрепко поджатыми губами. – Да ты что, - попробовал пошутить председатель,- перепила на свадьбе? – Не была я на свадьбе, - отрезала Мария и вдруг с яростью, со злостью выбросила на стол свои руки: - Куда я с такими крюками поеду? Чтобы люди посмеялись? Председатель ничего не понимал. – Да чего не понимать-то? Зашла на аэродроме в городе в ресторан - перекусить чего, думаю, два часа еще самолет на Мурманск ждать, ну и пристроилась к одному столику - полно народу: два франта да эдакая фраля накрашенная. Смотрю, а они и есть перестали. - И тут Мария опять сорвалась на крик: - Грабли мои не понравились! Все растрескались, все красные, как сучья - да с чего же им понравятся? – Мария, Мария… – Всё! Наробилась больше. Ищите другую дуру. А я в город поеду красоту на руки наво-дить, маникюры… Заведу, как у этой кудрявой фрали. – И ты из-за этого… Ты из-за этих пижонов не поехала на свадьбу? – Да как поедешь-то? Фроська медсестрой работает, жених офицер - сколько там будет крашеных да завитых? А разве я виновата, что с утра до ночи и в ледяную воду, и в пойло, и навоз отгребаю… Да с чего же у меня будут руки? – Мария, Мария… у тебя золотые руки… Самые красивые на свете. Ей-богу! – Красивые… Только с этой красотой в город нельзя показаться. Успокоилась немного Мария лишь тогда, когда переступила порог телятника. В семьдесят пять глоток, в семьдесят пять зычных труб затрубили телята от радости.