Культура средневековой Руси XIII-XVII вв

СОДЕРЖАНИЕ 2

1 СОЦИОКУЛЬТУРНОЕ РАЗВИТИЕ ЗЕМЕЛЬ РУСИ В XIII—XIVВВ

Для культуры это время во многом оказалось переломным. Многие исследователи считают XIII в. точкой пресечения культурных традиций, временем упадка и дезинтеграции древнерусского культурного пространства. Материальные и природные ресурсы, послужившие основой для стремительного подъема Киевской Руси в X—XII вв. к XIII в. оказались во многом исчерпаны, а стереотипы хозяйствования и социальные механизмы, ранее обеспечивавшие рост, потеряли свою эффективность. Разрушительный монгольский удар, хронологически совпавший с периодом внутренних исторических сдвигов, обострил и ускорил их течение.

С началом монголо-татарского нашествия условия культурного творчества коренным образом изменились. Вторжение было воспринято как вселенская катастрофа, как вмешательство божественных сил: «Из-за грехов наших пришли народы неизвестные, безбожные моавитяне, о которых никто точно не знает, кто они, откуда пришли, и каков их язык, и какого они племени, и какой веры» — сообщают источники тех времен.

По данным археологов, более половины (49 из 74) известных древнерусских городов было разорено монголо-татарами, некоторые из них исчезли навсегда.

Новейшие исследования рисуют убедительную картину упадка и стагнации в целом ряде городских центров в середине XIII в. В Торжке после 1238 г. в течение полувека не возобновлялись ни фортификации (срубы крепостной стены были заменены частоколом), ни мощение улиц. Городская территория Владимира на Клязьме, подвергшегося жестокому разгрому зимой 1238 г., вплоть до конца XV в. не распространялась за пределы укреплений домонгольского времени. Археологические изыскания во Владимире свидетельствуют о запустении во второй половине XIII—XV вв. обширных участков, на которых еще в конце XII — начале XIII в. располагались богатые городские усадьбы. Симптомы кризиса просматриваются в первые десятилетия XIII в. и в развитии Пскова, оказавшегося в зоне экспансии крестоносцев.

Середина XIII в. обычно рассматривается как некая черта, разделяющая не только два периода в социально-политической истории древней Руси, но и два обособленных пласта в ее материальной культуре. Академик Б. А. Рыбаков одним из первых увидел в военной катастрофе 1237—1240 гг. важнейший фактор трансформации материальной культуры. По его словам, «после монгольского завоевания исчез ряд технических приемов, знакомых Киевской Руси; в археологическом инвентаре исчезло много предметов, обычных для предшествующей эпохи». Одни исследователи связывали заметный разрыв культурных традиций с упадком городского ремесла, для которого монгольский удар стал особенно губительным и утратой ремесленных навыков и технологий. Для других культурные изменения были обусловлены в большей мере общим ослаблением материального и демографического потенциала древнерусского общества.

Примечательна история старого центра Северо-Восточной Руси — Ростова, упадок которого в XIII—XIV вв. напрямую не связан с военными катаклизмами 1238 г. Ростов в XII в. был одним из наиболее значительных древнерусских городов. Его территория составляла 200 га. Город избежал полного разгрома в 1238 г., но в последующий период перестал расти, а некоторые ранее освоенные участки запустели. Культурный слой XIV в. в Ростове отличается слабой насыщенностью и уступает по мощности отложениям XII—XIII вв. Некоторые историки связывают упадок Ростова с военно-политической обстановкой начала XIV в., когда город стал жертвой ордынских набегов и насилия московских князей, однако столь же правомерно рассматривать эту ситуацию как следствие ослабления экономического и военного потенциала города. Пример Ростова показывает, что военные потрясения не могут рассматриваться в качестве единственной причины упадка городов после нашествия монголов.

От монгольского нашествия, безусловно, сильно пострадал и Киев, однако источники говорят о том, что и во второй половине XIII в. он продолжал оставаться важнейшим политическим центром, церковной столицей всех древнерусских земель. В Киеве активно функционировала митрополичья кафедра (в Софийском соборе). В 1262 г. «преосвященному архиепископу Кириллу преславного града Киева» прислал из Болгарии князь Яков-Святослав Сербскую Кормчую книгу (сборник церковных и светских законов). На ее базе софийские книжники создали Киевскую кормчую. В Киеве в 1273 г. проходил общерусский съезд иерархов церкви, на котором были приняты единые для всей Руси Правила митрополита Кирилла, а Печерский архимандрит Серапион поставлен епископом во Владимир. Здесь же в 1284 г. состоялся новый собор епископов.

Летописи не сообщают о массовом разрушении монголо-татарами каких-либо церквей, кроме Десятинной в Киеве и Михайловской в Переяславле. У захватчиков не было причин для уничтожения православных храмов. Это противоречило их традиционному покровительственному отношению к религии в завоеванных странах. Они предпочитали «не трогать чужой религии, побудить церковнослужителей молиться за хана своему божеству по своей вере». Духовенство на Руси стало единственным сословием, которое Золотая Орда не обложила данью. Ханы считали церковь серьезной политической силой и стремились использовать в своих интересах.

На сегодня существуют сведения приблизительно о полутора десятках памятников, переживших разгром 1240 г. Это около 30 процентов известных построек X—XII вв. Постройки разрушались как во время сражений 1237—1241 гг., так и на протяжении столетий из-за отсутствия ресурсов и средств для их эксплуатации. Разрушенный Киев быстро возродился бы (как уже бывало), если бы не была уничтожена вся государственная и экономическая система страны, не была разорена главная экономическая база Киева — Среднее Поднепровье. «От ветхости» происходило разрушение храмов. Население Киева резко уменьшилось и не могло содержать все свои церкви.

Монгольское нашествие остановило восходящее развитие Киевской Руси и, наряду с другими общеевропейскими событиями, полностью изменило историческую ситуацию в Центральной и Восточной Европе. Историками еще до конца не изучены последствия изменений, затронувших в XIII в. сельские территории. Как показывают археологические изыскания последних десятилетий, в этот период начинает формироваться новый культурный ландшафт, главными чертами которого был выход поселений на водоразделы и широкие расчистки лесов на водораздельных участках. В центральных и северных областях Руси расселение распространилось на территории, которые ранее никогда не были освоены и не использовались как сельскохозяйственные угодья. Одновременно забрасывались или меняли свое местоположение многие поселения, возникшие в X — первой половине XII в. и стабильно существовавшие в течение нескольких веков. Крупные села продолжали существовать во многих издавна освоенных районах, но именно в это время малодворная деревня становится основным типом поселения.

Менялась и материальная культура сельских поселений: скудел ассортимент бытовых вещей, сократилось количество предметов, изготовленных из цветного металла, из обихода исчезла значительная часть привозных вещей и металлических украшений костюма, являвшихся в предшествующую эпоху знаками социального престижа сельского населения. В большинстве древнерусских земель уходили в прошлое традиция курганных погребений, сложившаяся в IX — X вв. и несущая в себе память, как о языческом прошлом, так и об определенном типе общественных отношений. Прекращение функционирования старых могильников в сельских районах сопровождалось устройством новых кладбищ у приходских церквей.

Глобальный характер перемен, затронувших сельские территории, как в центральных районах Руси, так и в ряде не тронутых Батыем северных областей (в Псковской земле, на юго-западе Новгородской земли) указывает, что они были обусловлены внутренними причинами: — недостатком пахотных земель в традиционно осваиваемых зонах, потребностью увеличения пищевых ресурсов в условиях роста населения, неэффективностью традиционных систем землепользования, экологическими проблемами.

Экстремальные природные явления XIII в. нашли широкое описание в летописях. Современные дендрохронологические исследования отмечают их нарастание в первом десятилетии века. Наиболее заметны циклы аномалий 1220—1230-х и 1270—1280-х гг. Вполне вероятно, что изменения климатической ситуации оказывали ощутимое влияние на состояние сельского хозяйства, которое столкнулось с определенными дефицитом пищевых ресурсов, недостатком продуктов питания и сырья.

2 ТРАДИЦИИ И НОВАЦИИ В ПРОСВЕЩЕНИИ И НАУЧНЫХ ЗНАНИЯХ

Расширение сферы торгово-ремесленной деятельности, зарождение российского предпринимательства, активизация контактов с Западом и Византией, потребности обороны страны обусловили рост числа образованных людей в России. Уровень грамотности в XVII в. среди помещиков составил 65 %, купечества — 96 %, посадских людей — около 40 %, крестьян — 15 %, стрельцов, пушкарей, казаков — 1 %.

В России в XVII в. уже существовали зачатки системы государственного начального образования. Школы были частными учебными заведениями, в которых учились дети «всякого чина … и сана, славных и худородных, богатых и убогих, даже и до последних земледельцев». Преподавались чтение, письмо, пение, счет, основы религии, некоторые сведения по Священной истории, давали представление о семи свободных науках, составлявших тогда курс университетского обучения (грамматика, диалектика, риторика, музыка, арифметика, геометрия, астрономия).

Начальное образование носило церковный характер, учителями, в основном, были лица духовного звания. Занятия в школе начинались и заканчивались молитвой. Основными учебниками являлись книги религиозного содержания, но было издано и несколько букварей, которые включали информацию по вероучению и справочную информацию (буквари Василия Бурцова (1633), Симеона Полоцкого (1679), Кариона Истомина (1694). Были распространены азбуковники — словари иностранных слов в сочетании с основами фонетики, правописания, синтаксиса. В азбуковниках можно было извлечь информацию об античных философах и писателях, отечественной истории и географии, основах философии. В учебном процессе использовались также «Грамматика» Мелетия Смотрицкого и таблица умножения «Считание удобное».

По-прежнему популярным оставалось обучение в семье. Одним из основных методов педагогики, как и в прошлые века, признавалось телесное наказание («розга», «сокрушение ребер», «жезл»). Методическим пособием для учителей и воспитателей являлось сочинение «Гражданство обычаев детских» — свод правил, определявших поведение детей в школе, за столом, при встрече с людьми; одежду и даже выражение лица.

Во второй четверти XVII в. в Москве появились первые средние и профессиональные школы. В 1640 г. по инициативе боярина Федора Ртищева при Андреевском монастыре была основана частная школа для молодых дворян, где их обучали греческому языку и латыни, риторике и философии. На средства патриаршего двора такого же уровня учебное заведение было открыто в кремлевском Чудовом монастыре. В 1681 г. по указу царя Федора Алексеевича начало действовать греческое училище, которое патронировал Иерусалимский патриарх Иоаким. В 1684 г. в училище (Типографской школе), которым руководил иеромонах Тимофей, обучалось 191 человек, в 1685 г. — уже 200 учеников (из них 54 старших, учивших «греческий язык книжному писанию», и 146 младших, изучавших славянскую грамоту). Ученики стали в будущем первыми студентами славяно-греко-латинской академии.

Основание школы Тимофея — событие в истории образования в России, первый шаг к созданию высшего учебного заведения. Для учреждения высшей школы (конечно, ее нельзя понимать как университет) нужны были учителя, сами прошедшие подготовку в «правильной» высшей школе, «люди ученые и православные, а не ковегласи и раскольники». Такими учителями были выбраны братья-греки Лихуды, выпускники Падуанского университета. По свидетельству Федора Поликарпова, одного из первых учеников, школа, основанная Лихудами, первоначально была более чем скромной. Но уже в 1685 г. патриархом Иоакимом был выдан образ иконы) в новую школу, и этот день (25 декабря) можно считать днем основания славяно-греко-латинской академии. Судя по записям Патриаршего приказа, к 1687 г. в академии числилось 76 учеников: в высшей школе - 14 человек, в средней - 35, в низшей - 27. Грамматику и пиитику Лихуды преподавали на греческом языке, а риторику, логику и физику — на латыни. Ученики работали по системе, принятой тогда в Падуанском и других европейских университетах. С 1701 г., когда в академию приехали киевские учителя, характер обучения изменился. Преподавание греческого языка прекратилось, все предметы изучались на латинском языке. Академия утратила свое прежнее название, стала называться Славяно-Латинской школой. В разные годы обучение в первой высшей школе России прошли математик Л. Ф. Магницкий, М. В. Ломоносов, историк Н. Н. Бантыш-Каменский, митрополит Платон, наследники князей древнейших российских родов.

Повышению уровня грамотности способствовало книгопечатание. Печатный двор в Москве в первую очередь издавал книги богослужебного содержания (Требники, Служебники, Псалтыри, Часовники и т. д.). Из 233 изданных в 1615—1652 гг. книг таких было 44 %. На втором месте находились книги для обучения, которые тоже выпускались в достаточно большом количестве и часто переиздавались. В 1648 г. Печатный двор издал «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» и «Грамматику» М. Смотрицкого. Выпускались книги и «душеспасительного» и развлекательного содержания, появились технические руководства и географические описания путешествий, книги по различным направлениям знаний: травники, лечебники, «Книга сошного письма» и др.

Книги становились обыденными в жизни бояр, купечества и даже посадских людей. Иметь библиотеку стало престижно. Спрос на книгу требовал расширения производственных возможностей Печатного двора, который к середине XVII в. способен был издавать более 11 тыс. книг, а во второй половине столетия — более 300 тыс. букварей и 150 тыс. учебных псалтырей и часословов. Букварь В. Бурцева, например, издавался тиражом 3 тыс. экземпляров.

Образованные люди стали играть заметную роль в жизни общества. Просветительское движение особенно проявило себя в окружении царя Алексея Михайловича. Многие влиятельные государственные чиновники, стремились преодолеть «старину» и косность мышления. А. Л. Ордин-Нащокин, выходец из провинции, полагаясь в основном на собственный опыт и знания, сделал успешную карьеру чиновника. В сферу его деятельности входили реформы государственного управления и городского самоуправления, внешняя политика, экономические и культурные контакты с Западной Европой. Многие его идеи были реализованы Петром I. Ф. М. Ртищев первым попытался перестроить по западным образцам организацию и содержание обучения в России, не упуская при этом нравственное воспитание. «Государственным человеком» и интеллектуалом был В. В. Голицын, повлиявший на проведение административных и экономических реформ, преобразований в системе обучения.

Расширение круга образованных людей было тесно связано с развитием научных знаний и техники. В середине XVII в. в России стали известны основные положения гелиоцентрической теории Н. Коперника. Первые научные труды по практической медицине создали выпускники «Школы русских лекарей» Степан Кириллов и Петр Постников. Практический характер носили изобретения в области строительства и производства: винтовые деревянные домкраты, мельничные водяные колеса, сверлильные станки, циркулярные механические пилы и многое другое. В торговой практике использовались неизвестные на Западе инструментальные счеты: костяшки, нанизанные на закрепленные в раме прутья.

Во второй половине XVII в. появились начала исторической науки. Особую роль сыграла Киевская духовная академия. Это учебное заведение давало своим ученикам знания по логике и философии. Многие выдающиеся киевские ученые приглашались в Москву, где открывали свои школы. Некоторые из них пользовались большим влиянием при царском дворе. Не случайно именно в Киеве в 1674 г. появился первый учебник русской истории — «Синопсис» (греч. — описание) киевского монаха Иннокентия Гизеля. Постепенно расширялась историческая проблематика, анализировалась деятельность не только государя и церковной власти, но и «меньших людей»: псковские исторические сочинения «О разорении Пскова» и «О бедах, скорбех и напастех, иже быть в Велицей России», «Повесть об Азовском осадном сидении», раскольничья летопись противников церковной реформы. К последним сочинениям летописного жанра можно отнести «Новый летописец», давший официальную трактовку Смуты, и «Летопись о многих мятежах» — о роли церкви в XVII в.

Одну из первых попыток анализа происходивших на рубеже XVI—XVII вв. событий предпринял монах Троице-Сергиевого монастыря Авраамий Палицын в сочинении 1620 г. о Смутном времени «История в память предыдущим родам». Царской власти, как гаранту порядка в России, посвятил сочинение «Временник» дьяк Иван Тимофеев. Идеальный образ мудрого просвещенного монарха представлял в своих литературно-публицистических произведениях Симеон Полоцкий. О пользе неограниченной монархии («самовладства») писал хорват Юрий Крижанич, сторонник идеи «славянского единства», главную роль в котором отводил Москве. Свое исследование «Скифская история» о борьбе народов Руси против монголо-татар написал Андрей Лызлов.

Вместе с тем из-за сильного влияния церкви исторический анализ не мог быть независимым и поэтому объективным. Толкование истории как осуществление божественного замысла (провиденциализм) доминировало в среде российских исследователей «старины».

3 ОБМИРЩЕНИЕ ЛИТЕРАТУРЫ И ИСКУССТВА

В XVII в. произошла жанровая дифференциация литературы, одним из проявлений которой стала демократическая сатира, выразившая отношение населения к церкви. Впервые церковные служащие стали объектами критики. Так, «Сказание о куре и лисице» высмеивало лицемерие и стяжательство духовенства, «Служба кабаку» пародировала ритуал всенощного богослужения, «Калязинская челобитная» и «Повесть о бражнике» рассеивали миф о «святых», напоминая о греховных фактах из «житий», «Повесть о Карпе Сутулове» обвиняла купца, попа и архимандрита, требовавших любви от нуждающейся в деньгах купеческой жены. Вольномыслие сатирической литературы стало возможно только в условиях кризиса средневековой морали в России в XVII в. Однако существовали еще пределы критики: обличалась церковь, но религия в целом находилась вне зоны критического анализа.

Появились произведения, раскрывавшие порядки государственной службы («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Ерше Ершовиче»), нравы горожан («Азбука о голом и небогатом человеке») и зарождающегося дворянства («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Фоме и Ереме»). Новые литературные герои были лишены идеальных качеств, их переживания созвучны переживаниям простых людей, их вымышленные коллизии как будто были «списаны» с реальной жизни. Они отвергали патриархальные устои и нравственные нормы прошлого, но их идеалы были еще неопределенны. Литература готовилась перейти от жития подвижника к жизнеописанию благочестивого мирянина (муромские повести «Об Ульянии Осорьиной», «О Марфе и Марии»). Основоположником силлабической рифмованной поэзии стал Симеон Полоцкий, который писал стихи по-польски, на латыни и по-русски («Рифмованная псалтырь», «Рифмологион», «Вертоград многоцветный») и его ученики: Сильвестр Медведев и Карион Истомин.

Началось ускоренное освоение жанров европейской литературы, сочинители XVII в. увлеченно использовали чужие сюжеты. Так, французское сказание о рыцаре Бово д’Антон превратилось в «Повесть о Бове-королевиче», вместо куртуазного романа появилась «Повесть о Петре Златых ключей», вместо романа рыцарского — «Повесть об Иване Пономаревиче».

Особое место заняла драматургия. Придворный царский театр XVII в. прошел несколько этапов. С 1571 г. царский двор пытался использовать народное искусство скоморохов, затем с 1660 г. — драматургию школьного театра, с 1672 г. — сценический опыт зарубежного театра. Традиции национальной драмы развивал монах Стефан Чижинский, воспитанник Киево-Могилянской академии, и Симеон Полоцкий (пьеса «Притча о Блудном сыне» и «Комедия о Навуходоносоре»). По инициативе боярина А. С. Матвеева и указу царя была построена «комедийная хоромина» и набрана труппа из иностранцев во главе с немцем И. Грегори. В 1675 г. впервые на русской сцене был поставлен балет.

XVII в. — время расцвета в России певческого искусства. С развитием «партесного» многоголосия связано возникновение нового жанра: псалмов и кантов (патриотических и даже любовно-лирических), исполнявшихся в домашней обстановке. Западные формы музицирования проникали в придворный быт столичного дворянства. Появились любители «немецкой» музыки, содержавшие инструментальные капеллы (среди них бояре Н. И. Романов и А. С. Матвеев, князь В. В. Голицын). Увлечение иностранной музыкой соседствовало с традиционными выступлениями скоморохов. В созданной для развлечения царской семьи Потешной палате выступали гусельники, исполнители на клавикордах и органе. Для представлений в придворном театре в 1672 г. была приглашена из-за границы группа музыкантов-исполнителей на скрипке, виоле, флейте, кларнете, трубе и тромбоне; в состав инструментального ансамбля входил также орган.

Существенные изменения произошли в, казалось бы, самом каноническом виде искусства — иконописи. На рубеже XVI—XVII вв. в иконописи оформились два направления, условно именуемые «Годуновской» и «Строгановской» школами. Первая из них стремилась к строгому стилю, к возрождению традиций (росписи Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве). Строгановская школа развивала мелкое, изощренно-утонченное письмо, для которого характерны сочная цветовая гамма с использованием золота и серебра, хрупкая изысканность образов, сложная фантастика пейзажных фонов. Среди наиболее известных мастеров школы — Емельян Москвитин, Стефан Пахиря, Прокопий Чирин, Истома, Назарий и Никифор Савины.

Ярко выделялись монументальные росписи костромских и ярославских иконописцев (Гурия Никитина, Силы Савина, Дмитрия Плеханова и др.), работавших со своими артелями не только на родине, но и в Москве, Ростове, Вологде, в Троице-Сергиевом монастыре. К середине XVII в. одним из центров художественной жизни становится Оружейная палата в Москве, живописцы которой (Богдан Салтанов, Иван Безмин, Кирилл Уланов, Иосиф Владимиров, Никита Павловец и др.) были мастерами широкого диапазона — выполняли стенные росписи, писали иконы, царские портреты, оформляли придворные и церковные праздники. Руководитель иконописной мастерской Оружейной палаты Симон Ушаков руководил росписями Архангельского и Успенского соборов, Грановитой палаты в московском Кремле, чертил географические карты, занимался офортом. В иконописи он выступал как реформатор, стремившийся к светотеневой, объемной моделировке формы (иконы «Отечество» («Троица»), «Благовещение», «Спас Нерукотворный», «Семь смертных грехов»).

Несмотря на каноны церкви, запрещавшие любые изменения в иконописи и даже предписывавшие указом 1654 г. уничтожение образов святых, не соответствующих каноническим требованиям, западные влияния затронули и эту область искусства. Греческий стиль умирал, а так называемый «фряжский» (западный), все активнее проникал в религиозную живопись России.

В иконостасах, потеснив иконы, важную роль приобретали декоративные элементы, барочные мотивы, в частности, появление витых («соломоновых») колонн с библейской символикой (московская церковь Покрова Богородицы в Дубровицах и др.).

 Размывание жестко-традиционных для древнерусского искусства художественных форм сказалось и в возникновении нового жанра — портрета-парсуны. Первые портретисты (Симон Ушаков, Иван Безмин, Григорий Одольский и др.) постепенно осваивали приемы западноевропейской живописи, пытались передавать индивидуальные особенности модели.

В XVII в. процессы «обмирщения» были заметны и в зодчестве. Строились новые города, разрастались старые. Число каменных административных, хозяйственных зданий (Гостиный двор в Архангельске архитектора Д. М. Старцева), жилых построек (дома Поганкиных в Пскове, Коробовых в Калуге, Аверкия Кириллова в Москве). Для церковного зодчества были типичны 5-главые церкви с пышным «узорочным» убранством фасадов — прихотливыми наличниками, фигурной рельефной кладкой, изразцовыми вставками и т. п. (церковь Троицы в Никитниках в Москве). Большой декоративной выразительностью отличались церкви, завершенные не традиционным 5-главием, а комбинацией шатров (3-шатровая «Дивная» Успенская церковь Алексеевского монастыря в Угличе, 5-шатровая церковь Рождества Богородицы в Путинках в Москве). Как «неканонические» шатровые завершения храмов были запрещены в ходе церковной реформы патриарха Никона. Традиционную монументальность сохраняли храмы Ярославля (церкви Ильи Пророка, Иоанна Златоуста в Коровниках, Иоанна Предтечи в Толчкове и др.) и северных городов (церкви Владимирская и Рождества Богородицы в Каргополе, Иверский монастырь на Валдае). Идею превосходства духовной власти над светской воплощал построенный в 1670 — 1683 гг. ростовский Кремль.

 В конце XVII — начале XVIII в. достаточно широкое распространение получили постройки в стиле т. н. «нарышкинского барокко» (более точный термин — «московское барокко»), отличительными особенностями которого были симметричность композиции, пышный белокаменный декор. В «нарышкинском» стиле сооружались не только храмы и монастыри (московские церкви Покрова в Филях, Троицы в Троицком-Лыкове, трапезная палата, колокольня, надвратные Преображенская и Покровская церкви Новодевичьего монастыря в Москве), но и светские постройки — Сухарева башня в Москве (архитектор М. И. Чоглоков), построенная для стрельцов Сухарева полка.

В декоративно-прикладном творчестве еще были сильны идеи защитников «старины», отстаивавших исконные традиции. Впрочем, передовые представители нового направления, такие как боярин А. Л. Ордин-Нащокин, остерегали от слепого подражания западным образцам, иноземной моде и быту. Главными заказчиками на декоративные изделия были дворяне и купцы. Декоративно-прикладное искусство все шире входило в быт, тяга к материальности уживались в искусстве с нарядностью и роскошью. Яркая красочность, богатство «русского узорочья» достигли в XVII в. особой пышности.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Памятники культуры Древней Руси. Вторая половина XV в.: М., 1982.

2. Березовая Л. Г., Берлякова Н. П. История русской культуры: В 2 ч. М., 2002.

3. История русского и советского искусства / Под ред. Д. В. Сарабьянова. М., 1989.

4. Костомаров Н. И. Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях. М., 1992.

5. Лихачев Д. С. Развитие русской литературы X — XVII веков: Эпохи и стили. Л., 1993.

6. Черный В. Д. Искусство Средневековой Руси. М., 1997.