Культура эпохи Елизаветы Петровны

Введение

Данная работа посвящена развитию культуры в годы царствования российской императрицы Елизаветы Петровны (1741 – 1761 гг.). Актуальность этой темы заключается в необходимости более точно прояснить значение культурных изменений в России после эпохи Петра I и закрепившихся в общественной жизни во время правления Елизаветы Петровны. Научная важность поставленной проблематики определяется хронологической параллельностью и существенным совпадением "культурной революции” в России в XVIII в. и эпохи Просвещения в Западной Европе. Поэтому непосредственной целью предлагаемого исследования будет рассмотрение культурного сдвига в России, вызванного петровскими реформами и тесно взаимосвязанного с просветительской культурой и наукой западноевропейского общества того времени. В процессе изучения культурных явлений елизаветинской эпохи (наука и образование, религия, архитектура, музыка, живопись, народная культура и быт и т. д.) мы попытаемся выявить характерные черты духовной жизни русского народа этого "переломного” времени, сочетание и взаимосвязь в ней национального и интернационального, общеевропейского и специфически российского. В соответствии с этими задачами и будет построено изложение материала в главах представленной работы. Особое внимание будет также уделено рассмотрению "общественно-политического фона” культурной эволюции России при императрице Елизавете Петровне, что позволит оценивать ее феномены не изолированно, а в совокупности с другими сферами социальной жизни (включая субъективный фактор общественной деятельности в лице выдающихся деятелей данной эпохи).

Таким образом, данная работа является попыткой комплексного изучения культурной жизни периода правления Елизаветы Петровны, рассматриваемой в контексте развития всей российской культуры в XVIII в. с ее "дерзким” новаторством и традиционалистски консервирующей преемственностью.

I. Основные черты социальной и культурной жизни России в середине XVIII века

1.1. Российская империя в эпоху правления Елизаветы Петровны

Эволюция культуры эпохи Елизаветы Петровны оказалась тесно связанной с культурным развитием России в первой четверти XVIII в. и, прежде всего, с мощнейшим процессом ее "европеизации”, предпринятой Петром I. Метафорически этот процесс можно назвать "прорубанием окна в Европу”, а реально он выражался в строительстве новой столицы Санкт-Петербурга на берегах Балтийского моря, названной символически "Окном в Европу”. Новая столица России явилась символом европеизации страны в противовес старой столице Москве, олицетворявшей собой прежнюю "московскую старину”. "Европеизация” выразилась в широком заимствовании западноевропейских образцов во всех сферах жизнедеятельности общества и, в первую очередь, в сфере быта и культуры. Российская культура первой четверти XVIII в. развивалась под влиянием трех взаимосвязанных процессов, истоки которых проявились еще в предшествующем столетии: происходило дальнейшее обмирщение культуры, усиливалось личностное начало, наконец, преодолевалась ее национальная замкнутость. "Но, отмечая преемственность культуры петровского времени с культурой XVII в., следует подчеркнуть”, - пишут Н.И. Павленко, В.Б. Кобрин, В.А. Федоров, - "что это было не плавное развитие, лишенное качественных сдвигов, а скачок, сопровождавшийся появлением многочисленных новшеств.”

Многое из того, что появилось при Петре I, возникло впервые: первая печатная газета, первый музей, первый регулярный город, первые специальные учебные заведения, первые ассамблеи, первые отечественные художники – портретисты и т. д. В то же время многое из того, что в XVII в. лишь пробивало себе дорогу и проявлялось в виде тенденций развития, в годы преобразований приобрело столь бурный рост и масштабность, что создавалось впечатление об отсутствии преемственности с предшествующим временем. Таковы гражданское зодчество, переводная литература и печатание книг светского содержания, обмирщение храмовой архитектуры, установление культурных связей с другими народами.

Царствование императрицы Елизаветы Петровны представляет блестящую эпоху в российской истории. Как отмечает К. Валишевский: " Она была дочерью Петра Великого. Родившись вдали от трона, она была вознесена на него, потому что в ее жилах текла кровь величайшего из русских и одного из самых замечательных людей, когда-либо существовавших. В силу своего происхождения от Петра Великого и, несмотря на выдающееся участие иностранцев в ее восшествии на престол, ее царствование ознаменовалось, между регентством Бирона или Анны Леопольдовны и правлением Екатерины Ангальт-Цербстской, таким расцветом национального чувства, какое России не скоро еще пришлось пережить.”

Для подобного утверждения были определенные основания, хотя это было время дворцовых переворотов, сотрясавших один за другим российский императорский двор. Сама Елизавета Петровна пришла к власти в результате дворцового переворота в ночь с 24 на 25 ноября 1741 г. В 2 часа ночи этого дня Елизавета в сопровождении преданных ей Братьев Шуваловых, Воронцова и лейб-хирурга Лестока появилась в казармах Преображенского полка и, напомнив солдатам, что она – дочь Петра Великого, приказала им следовать за собой. Гвардейцы восторженно присягнули новой императрице и по ее указанию арестовали и отправили в крепость Анну Леопольдовну, Антона Ульриха, Левенвольда, Остермана, Миниха, вице-канцлера Головкина и самого младенца-государя Ивана Антоновича, представителя Брауншвейгской семьи. В тот же день был издан краткий манифест о восшествии на престол Елизаветы Петровны. В манифесте сторонники и виновники немецкого засилья при русском дворе в годы правления Анны Ивановны ("Бироновщина”) и регентства Анны Леопольдовны обвинялись в заговоре, они должны были нести заслуженное наказание. Начался отъезд иноземцев из России, особенно немцев. Короновалась царица 25 апреля 1742 г. в Москве.

На долю императрицы выпало немало неразрешимых объективных противоречий, сдерживавших развитие общественных отношений в России на переломе века. Созданная Петром государственная машина стала противостоять интересам не только податного сословия, но и значительной части дворянства. К 40-м годам разбуженные Петром социальные силы значительно усложнили политический процесс. Порожденная петровскими реформами и крепнувшая с каждым десятилетием имперская бюрократия, темное и своекорыстное в большинстве своем поместное дворянство, "гвардейские полки” и примыкавшее к ним политически просвещенное дворянское меньшинство, доведенное до отчаяния крестьянство – вот неполный перечень достаточно активных сил, политические устремления которых радикально и непримиримо расходились. И это была важная составляющая петровского наследия. Таким образом, первой задачей елизаветинского правительства было установление политического баланса.

В целом для правления Елизаветы Петровны характерен ряд очень важных положительных сторон. Она, прежде всего, решительно покончила с пронемецким режимом в системе управления государством и призвала к деятельности новое поколение русских людей, не делая при этом различия между знатными вельможами и мелкопоместными дворянами. Елизавета Петровна неизменно оставалась патриоткой в самом лучшем смысле этого слова и постоянно покровительствовала всему национальному. Правление Елизаветы Петровны было достаточно гуманным для того времени и лишено оголтелой антииностранной ксенофобии (абсолютное отрицание всего иноземного). Перестала свирепствовать Тайная канцелярия, отошла в прошлое ужасная и бессмысленная практика "слова и дела государева”. Императрица не только не подписала ни одного смертного

приговора, но и отменила фактически в России смертную казнь и остановила массовую практику изощренных пыток и истязаний, процветавших во времена Бирона.

Новая императрица упразднила Кабинет министров, восстановила Главный магистрат, ликвидированный Верховным Тайным Советом. Были восстановлены также Мануфактур – и Берг-коллегии, слитые ранее с Коммерц-коллегией под тем предлогом, что "одно дело в разных руках обретается”. Было объявлено также о том, что Сенату возвращается вся полнота власти, которой он располагал в петровское время. Все эти факты свидетельствуют о том, что Елизавета Петровна действительно серьезно стремилась ориентироваться на некоторые образцы властвования своего отца, подчеркивая тем самым некую преемственность с ним. Однако и Елизавета Петровна не могла обойтись без учреждения, несколько напоминавшего Верховный Тайный Совет и Кабинет министров, - во время Семилетней войны возникло постоянно действовавшее совещание, стоявшее над Сенатом и названное Конференцией при высочайшем дворе. В работе Конференции участвовали руководители военного и дипломатического ведомств, а также лица, специально приглашенные императрицей.

То есть, мы можем констатировать, что в вопросах устройства государственного управления Елизавета Петровна стремилась вернуться к началам своего отца. Однако добиться в этом деле желаемых результатов в полной мере ей не удалось. И в первую очередь ее методы управления были лишены моментов деспотизма и жестокости, характерных для Петра I. Пожалуй, Елизавета Петровна явилась одной из самых романтических фигур в ряду властвовавших в том веке российских государынь, правление которых можно определить как женодержавие, сочетающееся с господством многочисленных фаворитов противоположного пола.

Придя к власти Елизавета застала войну со Швецией. После непродолжительных военных действий шведы отступили и в 1743 г. они согласились на мир, уступив России области Финляндии к востоку от реки Кюмени. В последующие годы с 1756 г. Россия в союзе с Австрией, Францией и Швецией приняла участие в Семилетней войне против Пруссии, которая закончилась со смертью Елизаветы, приходом к власти Петра III, немедленно прекратившего войну.

Относительной стабильностью отличалось в это время и хозяйственное положение страны. Прогресс в сельском хозяйстве выражался главным образом в вовлечении в хозяйственный оборот новых земель. В результате крестьянской, помещичьей и монастырской колонизации осваивались новые земли на Урале и Предуралье, в южных районах страны. Повысилась товарность как крестьянского, так и особенно помещичьего хозяйства. Эта линия развития крепостного хозяйства проявлялась в росте дворянского предпринимательства и в интересе крепостников к агротехническим улучшениям. Важнейшим потребителем товарного зерна было государство, заготавливавшее ежегодно миллионы пудов продовольствия м фуража прежде всего для нужд армии и флота. В связи с развитием в стране легкой промышленности появился спрос на технические культуры и шерсть. Лен и пеньку помещики сбывали владельцам парусно-полотняных и канатных мануфактур. К середине XVIII в. некоторые помещики на базе собственного сырья и крепостной рабочей силы организуют вотчинные мануфактуры. Также в помещичьих хозяйствах широкий размах в это время получило винокурение. Для винокурения помещики использовали все излишки зерна собственного производства. Правительство, идя навстречу дворянам, объявило в 1754 г. винокурение дворянской монополией.

Более широкие возможности для сбыта продуктов сельского хозяйства повысили интерес помещиков к агрономии. Вопросам агротехники вотчинные инструкции приказчикам XVIII в. уделяют значительно больше внимания, нежели в предшествующее время. "Краткие экономические, до деревни следующие записки”, составленные в 1742 г. известным историком В.Н. Татищевым, рекомендуют введение четырехпольного севооборота. Татищев считает необходимым развивать в вотчинах овцеводство, от которого может быть получена "великая прибыль”.

Дворянское предпринимательство, попытки приспособить крепостное хозяйство к развивающимся товарно-денежным отношениям, однако, часто не приносили ожидаемых результатов. Доходность поместий продолжала отставать от потребностей их владельцев, привыкших к роскоши. Даже такой богач, как граф Шереметев, владелец 800 тыс. десятин земли, брал ссуды не только у купцов, но и у своих разбогатевших крепостных.

Вместе с тем не прекращался рост дворянского землевладения как за счет колонизации, так и за счет продолжавшихся пожалований. Например, принимавшие участие в перевороте в пользу Елизаветы Петровны лейб-гвардейцы получили в дар от новой императрицы 14 тыс. душ мужского пола. Брату фаворита Елизаветы Петровны графу К. Г. Разумовскому было пожаловано ок. 100 тыс. душ. Вовлечение крепостного хозяйства в товарно-денежные отношения вызывало недовольство дворян обязательной службой, так как ее бремя лишало их возможности принимать личное участие в организации вотчинного хозяйства и приспособления его к рынку. Поэтому они настойчиво добивались наряду с облегчением условий службы сокращения ее сроков. Так была отменена бессрочная служба дворян. В целях лучшего содержания имений один из сыновей дворянской семьи освобождался от службы для его управления. Остальным сыновьям срок службы ограничивался 25 годами, после чего они могли уходить в отставку.

Итак, обязанности дворян сокращались. В то же время расширялись их права над крепостными крестьянами. Правовое положение крестьян определялось правительственными указами и вотчинными инструкциями. Указом правительства сбор подушной подати с крепостных крестьян был предан их владельцам – помещикам. Даже верноподданическую присягу за крестьян стали приносить помещики. О границах власти помещиков над крепостным населением деревни можно судить по вотчинным инструкциям, до мелочей регламентирующих хозяйственную инициативу крестьян, их семейную и духовную жизнь. Приказчик должен был следить и за тем, чтобы крестьянин без его ведома не выезжал в город на рынок, и за тем, чтобы крепостные девушки не засиживались в невестах, и за тем, чтобы все крестьяне регулярно посещали церковь.

Крепостнические порядки, господствовавшие в деревне, интенсивно проникали и в новую отрасль хозяйства – крупную промышленность. В итоге крепостническая среда захлестнула появившиеся ростки капиталистических отношений в крупном производстве. В середине XVIII в. принудительный труд стал господствующей формой труда во всех отраслях промышленности. Таким образом происходило развитие крепостничества вширь и вглубь. Проводившиеся в стране ревизии, а также введение паспортной системы сократили число свободных людей и ограничили передвижение населения из одного района в другой. В итоге создавалась ситуация, при которой темпы роста промышленности значительно опережали темпы предложения рабочей силы. Наконец, немаловажное значение имело и то обстоятельство, что на заграничном рынке изделиям русских мануфактур приходилось конкурировать с промышленными изделиями стран, в которых либо существовали феодальные отношения, но не было крепостного права, либо уже господствовали полностью капиталистические отношения. В конечном итоге конкурировали между собой разные системы общественных отношений. Русские промышленники достигали успехов в этом соперничестве усилением внеэкономического принуждения. Так во время проведения второй ревизии (1743 – 1747 гг.) правительство вновь прибегло к закрепощению наемных рабочих. Промышленники имели еще два источника пополнения предприятий рабочей силой: право покупки крестьян к мануфактурам, предоставленное в 1721 г., а также массовую приписку к заводам государственных крестьян. Труд приписных и крепостных крестьян, а также работников, отданных в "заводскую крепость” по указам 1730 – 1740 гг., почти полностью вытеснил наемный труд в крупной промышленности (и на казенных, и на частных предприятиях).

Расширение привилегий дворянства и засилье иностранцев оказали известное влияние на торгово-промышленную политику правительства. Высокие охранительные пошлины, установленные тарифом 1724 г. были выгодны русским промышленникам, но они ущемляли интересы дворянства, являвшегося основным потребителем импортных товаров, а также интересы иностранных купцов, торговавших с Россией. Новый тариф (1731 г.) не носил столь явно выраженного покровительственного характера, самая высокая пошлина составляла 20 % стоимости товара, причем такой пошлиной были обложены товары второстепенного значения: писчая бумага, бутылки, пуговицы и т. д. Заключенный в 1734 г. русско-английский торговый договор в большей мере был выгоден английским, нежели русским, купцам, так как он разрешал русским купцам ввозить в Англию только русские товары, в то время как англичанам предоставлялось право продавать России товары, произведенные в других странах. Самая важная привилегия, предоставленная договором английским купцам, состояла в праве вести транзитную торговлю с Ираном. Этим самым русские купцы лишались прибылей от посреднической торговли. Снижение ввозных пошлин заметно уменьшило достигнутый при Петре I уровень активности торгового баланса. Вместе с тем снижение пошлин имело и положительное значение, так как по сравнению с концом первой четверти XVIII в. внешнеторговый оборот России в 1749 г. увеличился почти в два раза. Основным покупателем русских товаров оставалась Англия.

Важным актом торговой политики правительства была отмена в 1754 г. внутренних таможенных пошлин и мелочных сборов. Во внутренней торговле к середине XVIII в. все еще сохранились пережитки феодальной раздробленности. При заключении каждой сделки внутри страны в пользу казны надлежало платить таможенную пошлину. Кроме того, с купцов взимали отвальные и привальные, весчие, с водопоя, с клеймения хомутов, с найма извозчиков и т. д. Сбор таможенных пошлин, равно как и мелочных сборов, тормозил развитие всероссийского рынка. После их отмены правительство компенсировало потери от сбора внутренних пошлин увеличением сборов от внешней торговли. Инициатором отмены таможенных пошлин и сборов был П.И. Шувалов, представлявший интересы той части дворянства, которая принимала активное участие в торговле, винных подрядах, промышленных компаниях. Проведение этой меры было выгодно и купцам, так как с ней связано оживление внутренней торговли.

В целом все данные мероприятия правительства, стимулирующие развитие внешней и внутренней торговли, способствовали усилению не только торгового, но и культурного общения с государствами Западной Европы и внутри Российской империи между ее разными частями. Таким образом, параллельно торговому обмену шли и процессы широких культурных связей, происходило "открывание” России внешнему миру, преодоление ее изоляции.

Двадцатилетнее царствование Елизаветы Петровны оказалось одним из самых спокойных, мирных и не жестоких в истории России, по крайней мере в XVIII веке. Внутренняя политика Елизаветы отличалась стабильностью и нацеленностью на рост авторитета государственной власти. По целому ряду признаков заметно, что курс взятый императрицей был первым шагом к политике просвещенного абсолютизма. В области внешней политики правительство Елизаветы в общем держалось пути, отчасти указанного Петром Великим, отчасти зависящего от складывающейся международной обстановки и от тогдашнего положения главнейших западноевропейских государств. Культурная политика Елизаветы Петровны как бы в концентрированном виде выразила программу, включающую двоякого рода движение – центростремительное к России и центробежное из нее, то есть одновременно ориентация на московскую старину, на национальные ценности (поиск национальной идеи) и продолжение с некоторыми корректировками "европеизации”, начатой Петром I в начале века.

Как бы в подведении итогов можно сказать, что не только исторические события и искреннее желание Елизаветы вернуться назад – к порядкам отца, но и само то время царствования императрицы повлияли на культурную жизнь ее эпохи, ведь само по себе елизаветинское двадцатилетие – это эпоха выбора, эпоха великих возможностей. Все это, откладывая отпечаток друг на друга, влияло на ход культурной жизни.

1.2. Характерный тип культурного деятеля эпохи

Российская императрица Елизавета Петровна родилась в селе Коломенском 19 декабря 1709 г. Она была дочерью Петра Великого и Екатерины I, второй его официальной жены. Воспитание Елизаветы началось еще смолоду. Из нее пытались сделать благовоспитанную принцессу на западноевропейский манер. Но за исключением учителей французского языка и учителей танцев, воспитание цесаревны было предоставлено ее собственному усмотрению. "Неудивительно”, - подмечает К. Валишевский, - "что оно не было особенно мудро направлено. Елизавета не любила ни читать, ни учиться. Она заполняла время верховой ездой, охотой, греблей и уходом за своей несомненной, хотя и не очень тонкой красотой”.

Скорее Елизавета получила легкое, беззаботное "развлекающееся” франко – итальянское образование, а не то тяжеловесное, несколько грубоватое, строгое "наукообразие” немецкого воспитания, господствовавшее при ее родителях, что впоследствии сильно сказалось в годы ее царствования на культурной ориентации страны. В первой молодости, в костюме итальянской рыбачки, в бархатном лифте, красной коротенькой юбке, с маленькой шапочкой на голове, а затем в мужском костюме она чаровала всех своей живостью, веселостью, резвостью. "Всегда легкая на подъем”, как говорил про нее саксонский агент Лефорт, она была легкомысленна, шаловлива, насмешлива. "Она как будто создана для Франции, - писал он, - и любит лишь блеск остроумия”.

Будущая императрица попала между двумя встречными культурными течениями, воспитывалась среди новых европейских веяний и преданий благочестивой отечественной старины. В стремлении научить царевну светским манерам и иностранным языкам, родителями были привлечены гувернантки из Франции и Италии, учителя немецкого и французского языков, а также француз-танцмейстер Рамбур. Возможно, именно поэтому, ей не привились те грубые нравы, которые царили в то время при петербургском дворе, и ее собственное царствование имело в себе гораздо больше европейской галантности и утонченности, чем все предыдущие. Не чуралась Елизавета и общения с простолюдинами, окружавшими ее повседневно, тем самым, подчеркивая свою предрасположенность к национальным русским основам жизни, желание быть ближе к народу. Это особенно ярко проявлялось во время ее пребывания в Александровской слободе, где она обходилась с крестьянскими девушками как с равными. В Петербурге же она наполнила свой дом гвардейскими солдатами, демонстрируя единение с ними в качестве дочери величайшего правителя России, овеянная его немеркнущей славой.

Еще с юношеских лет Елизавета Петровна не только образованная и элегантная, но очень милая во внешности, притягивала к себе внимание людей. "Принцесса Елизавета, -писала о ней леди Рондо в 1733 г., - красавица. Она очень бела, у нее слишком темные волосы, большие и живые голубые глаза, прекрасные зубы и хорошенький рот. Она расположена к полноте, но очень мила и танцует так хорошо, как я еще никогда не видывала. Ко всему прочему она отличалась находчивостью и изобретательностью. По характеру Елизавета была вспыльчивой, и не умела сдерживать себя минуты раздражения. Обладала виртуозной способностью браниться. При этом была приятна в общении, остроумна, весела.” Отчасти с этим связан тот факт, что в елизаветинскую эпоху дворянству привился вкус к развлечениям и утонченным удовольствиям. Все виды изящества и роскоши получили быстрое распространение при русском дворе.

"Веселая, беззаботная, страстная к утехам жизни в ранней молодости, Елизавета должна была пройти через тяжкую школу испытаний и прошла ее с пользой. Крайняя осторожность, сдержанность, внимание, умение проходить между толкающими друг друга людьми, не толкая их, - эти качества, приобретенные Елизаветой в царствование Анны, когда безопасность и свобода ее постоянно висели на волоске, эти качества Елизавета принесла на престол не потеряв добродушия, снисходительности, так называемых патриархальных привычек, любви к искренности, простоте отношений. Наследовав от отца умение выбирать и сохранять способных людей, она призвала к деятельности новое поколение русских людей, знаменитых при ней и после нее и умела примирять их деятельность”.

Главная слабость Елизаветы заключалась в том, что она не получила должного образования и в силу своей некомпетентности не могла в необходимой степени направлять деятельность своих сподвижников, коим вынуждена была перепоручить дела государства. При этом со свойственным ей легкомыслием и расточительностью она не стеснялась осыпать милостями своих фаворитов, не считаясь с тем, насколько они действительно их заслуживали. При ней императорский двор утопал в роскоши, расходы на его содержание были довольно высоки. Часто на первом плане у императрицы стояли развлечения и отдых, а не дела государственного управления, даже в ущерб последним. Вот почему В.О. Ключевский называл Елизавету "умной, доброй, но беспорядочной и своенравной русской барыней”, которая сочетала в себе "новые европейский веяния с благочестивой отечественной стариной”.

Среди ближайшего окружения императрицы первое место занимал Алексей Разумовский. В первый же день своего восшествия на престол Елизавета Петровна сделала его действительным камергером, а затем – обер-егермейстером. Он стал кавалером всех русских орденов, графом Российской империи и даже фельдмаршалом, хотя не принимал участия ни в одном сражении и никогда не предводительствовал войсками. Благодушный по характеру, он избегал правительственных дел и по своим привычкам и вкусам оставался больше простым украинцем, чем высокопоставленным русским вельможей. Русские историки считают достоверным факт тайного обручения Елизаветы с Алексеем Разумовским, приблизительно называя дату 15 июня 1744 г. в Москве в церкви Воскресения в Барашах, что на Покровской улице. Высокое положение при дворе Елизаветы занимал младший брат ее фаворита, Кирилл Разумовский, который в детстве тоже пас отцовский скот. В 1743 г. в возрасте 15 лет он инкогнито был отправлен в Западную Европу для получения образования. В Берлине Кирилл учился у знаменитого математика Эйлера, потом слушал лекции в Геттингене, после чего объехал Францию и Италию. В 16 лет был возведен в графы Российской империи. В 1745 г. юноша вернулся в Петербург и сразу же получил должность действительного камергера. В 1746 г. когда ему минуло всего лишь 18 лет, его назначили президентом Императорской Академии наук. В 1750 г. Кирилл Разумовский получил звание гетмана Малороссии. С 1751 г. молодой гетман царьком обосновался в Глухове и попеременно жил либо в Петербурге, либо в своем гетманском дворце, давая пышные балы, роскошные обеды и французские комедии.

При Елизавете наряду с Разумовскими возвысились мелкопоместные дворяне, составлявшие "малый двор” цесаревны и активно помогавшие ей занять престол, - братья Шуваловы, Михаил Воронцов и лейб-хирург Лесток. Среди них особенно выделялась незаурядная фигура младшего Шувалова – Петра Ивановича.

Он начал свою карьеру с действительного камергера, стал сенатором, а в 1746 г. ему было пожаловано достоинство графа Российской империи. Сначала командовал дивизией, потом сформировал обсервационный корпус. В 1756 г. занял должность генерал-фельдцейхмейстера, а в 1757 г. – начальника Оружейной канцелярии. В 1761г. получил звание генерал-фельдмаршала. Под его непосредственным руководством осуществлялись реорганизация армии и подготовка ее резервов накануне Семилетней войны (1756 – 1763гг.). Он был инициатором и автором разработки нескольких новых образцов артиллерийских орудий, в том числе знаменитых "единорогов”, хорошо зарекомендовавших себя во время войны с Пруссией (они могли стрелять разрывными снарядами и оставались на вооружении русской армии более 100 лет – до введения нарезных орудий).

Петр Шувалов ведал не только военными делами. Он был конференц-министром и с середины 50-х годов стал фактическим руководителем правительства. Авторитет его и власть оставались почти неограниченными во время всего царствования Елизаветы Петровны.

Старший из Шуваловых, Александр Иванович, не отличался умом и выдающимися способностями. С 1746 г. по 1763 г. был начальником Тайной канцелярии, деятельность которой при Елизавете не имела прежнего размаха. Однако и он был пожалован графским достоинством и в 1760 г. получил высокое звание генерал-фельдмаршала, хотя к армейским делам не имел прямого отношения.

Светлой личностью в близком окружении Елизаветы был Иван Иванович Шувалов – двоюродный брат двух предыдущих Шуваловых. После событий 1741 г. он получил звание камер-пажа. Хорошо образованный, знавший несколько языков, к тому же красивый и обаятельный, юноша быстро выдвинулся и стал играть заметную роль при дворе. Уже к 1749 г. он становится очередным фаворитом Елизаветы, назначается действительным камергером. В 1757 г. он получил чин генерал-поручика, а в 1760г. – генерал-адъютанта, после чего стал членом Конференции. Императрица оказывала особое внимание своему новому своему новому фавориту. Теперь через его руки проходили все важные дела государства.

Главная заслуга Ивана Ивановича состояла в его активном покровительстве науке, просвещению и искусству. Он решительно поддерживал Михаила Ломоносова, старался примирить его в частых ссорах с академиками пронемецкой ориентации. Вместе с Ломоносовым им был составлен проект создания Московского университета, открытие которого последовало 26 апреля 1755 г. Как первый куратор этого университета, он ревностно заботился о его научных кадрах и качестве преподавания. Ради успешного распространения знаний была организована университетская типография, в которой кроме книг печатались им же учрежденные "Московские ведомости” – первая общественная газета в России. И.И. Шувалову обязаны своим появлением Академия художеств в Петербурге в 1757 г. и гимназия в Казани в 1758 г.

Состоя в переписке с французскими деятелями Просвещения Гельвецием и Вольтером, Шувалов заручился согласием императрицы заказать последнему написание книги о Петре I. Вольтер принял заказ, получил 50 тыс. руб. золотом, но не оправдал надежд русского двора. Его история Петра I была далека от серьезной научной работы и больше походила на высокопарную сказку.<.....>