Динамика психологического состояния современного российского общества

ДИНАМИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

А. В. Юревич

Новой для социогумантирной науки тенденци­ей, синхронно проявляющейся во многих научных дисциплинах, является количественная, основан­ная на применении различных индексов, оценка характеристик общества, которые традиционно определялись лишь качественно. Социологи вы­числяют индексы социальных настроений, соци­ального оптимизма, удовлетворённости жизнью, социального самочувствия населения и др. [1]. Де­мографы подсчитывают такой, например, ин­декс, как коэффициент витальности страны [2]. Большое распространение получили индекс раз­вития человеческого потенциала (ИРЧП), приня­тый на вооружение различными международны­ми организациями, и другие подобные индикато­ры [3]. Количественно оцениваются качество жизни, а также близкие ему феномены - субъек­тивное благополучие и т.п. Используется даже индекс "счастливой жизни", позволяющий коли­чественно оценивать счастье (см. [4]).

Тенденция к количественной оценке состоя­ния общества основана на стремлении представите­лей социогуманитарной науки: а) свести аморфные и неопределённые качественные оценки к чёткой и конкретной форме, б) использовать наиболее убе­дительные инструменты для воздействия на органы власти и массовое сознание1.

В русле данной тенденции в Институте психо­логии РАН разработан композитный индекс (КИ), позволяющий количественно оценивать психологическое состояние общества. В "Вестни­ке РАН" [5] была изложена методика подсчёта этого индекса, основанная на интеграции 10 пер­вичных показателей. В дальнейшем, по ряду со­ображений, был избран более компактный спо­соб оценки КИ - на основе 6 первичных индика­торов, которыми являются нормализованные (переведённые в баллы) статистические показа­тели: 1) число самоубийств, 2) заболеваемость психическими расстройствами, 3) уровень смерт­ности от заболеваний нервной системы и органов чувств, 4) число убийств, 5) частота разводов, 6) распространённость социального сиротства. При этом показатели 1-3 рассматриваются как индикаторы психологической устойчивости об­щества, показатели 4—6 - как индикаторы его со­циально-психологического благополучия (рис. 1).

По поводу первичных показателей, положен­ных в основу расчёта КИ, следует сделать ряд уточнений.

Во-первых, каждый из них имеет не только психологический смысл и в рамках сложившихся традиций их применения, как правило, использу­ется не в психологическом значении. Однако на­ряду с иными значениями все эти показатели об­ладают и психологическим смыслом, что может быть продемонстрировано в отношении любого из них. Например, число социальных сирот отра­жает отношение к детям, характерное для того или иного общества, количество разводов -устойчивость семейных ценностей, количество убийств - ценность человеческой жизни, количе­ство самоубийств - витальность (жизнеспособ­ность) нации и психологическое состояние её представителей. А психологический смысл пси­хических расстройств, смертности от заболева­ний нервной системы и органов чувств, очевидно, в комментариях не нуждается.

Во-вторых, первичные показатели, на основе которых рассчитывается первый вторичный ин­декс - индекс психологической устойчивости, в большей степени соответствуют уровню лично­сти, а первичные показатели, лежащие в основе второго вторичного индекса - индекса социаль­но-психологического благополучия, соответству­ют уровню межличностных отношений, характе­ризуя степень устойчивости "первичных ячеек" общества, типичное для него отношение к детям и к человеческой жизни вообще, сложившуюся морально-психологическую атмосферу.

В-третьих, композитный индекс интегрирует далеко не все показатели, имеющие макропсихо-логический смысл. Вообще трудно найти суще­ственный для общества и потому фиксируемый в источниках статистических данных показатель, который был бы полностью лишён психологиче­ского значения. Вместе с тем построение компо­зитных индексов предполагает естественные ограничения: нельзя "объять необъятное" и охва­тить все более или менее относящиеся к делу по­казатели (тем более что они обладают разной степенью психологической релевантности). Как подчёркивает Е.В. Балацкий, "число факторов не должно быть слишком большим (не больше 15), поскольку в противном случае индекс станет не­прозрачным, а интерпретация количественных результатов превратится в трудоёмкую процеду­ру" [6, с. 43]. Поэтому наш композитный индекс включает лишь статистические показатели, об­ладающие наиболее выраженной психологиче­ской релевантностью.

В-четвёртых, не все показатели оказались приемлемыми в условиях сложившейся в нашей стране системы их расчёта. Например, характе­ристикой общества, явно релевантной его психо­логическому состоянию, является уровень алко­голизма. Официальной статистикой в качестве соответствующего показателя рассматривается число лиц, обратившихся к наркологам. Но по­скольку традиция обращения к врачам при избы­точном потреблении спиртного в нашей стране не сложилась, то по данному параметру мы выгля­дим практически непьющей нацией, что явно про­тиворечит другим данным и обыденным наблю­дениям.

В-пятых, наиболее высокой психологической релевантностью обладают "мягкие" индексы -индексы социального самочувствия, социальных настроений и др., вычисляемые социологически­ми центрами. Однако они рассчитываются на ос­нове выборочных опросов населения и "привяза­ны" к определённым выборкам.

С.С. Сулакшин, например, по поводу предложенного им коэффициента витальности страны пишет: "Введение дан­ного параметра объясняется также стремлением операци-онализировать в управленческом и правовом смысле при­знание человеческой жизни высшим мерилом государ­ственно-управленческой успешности" [2, с. 27].

Следует отметить, что «слишком податливые индикаторы часто улавливают случайные социальные изме­нения, своего рода "белый шум", что лишь дез­ориентирует аналитика» [6, с. 46]. Так что "жёст­кие" индексы обладают определёнными преиму­ществами.

Первичные индексы рассчитываются на базе удельных, то есть соотнесённых с численностью населения, показателей. Все значения показате­лей переводятся в баллы от 1 до 10 (чем выше балл, тем выше значение соответствующего ин­дикатора психологического состояния общества). Нормализация - перевод показателей в баллы -осуществляется на основе сопоставления показа­телей по России с аналогичными показателями более развитых стран (согласно классификации ООН), разрабатываемыми соответствующими международными организациями.

Вторичные индексы и композит­ный индекс рассчитываются как среднеарифме­тическое индексов более низкого порядка.

Высокая корреляция первичных индексов между собой (табл. 1) демонстрирует большую согласованность различных индикаторов психо­логического состояния общества, свидетельству­ет об их взаимовлиянии.

Одновременно она демон­стрирует правомерность объединения первичных индексов в единый комплексный показатель, что подтвердил факторный анализ их взаимосвязи [7].

Динамика психологического состояния совре­менного российского общества (рис. 2), оценённая с помощью шестикомпонентного варианта КИ, практически совпала с его динамикой, выявлен­ной на основе применённого ранее десятикомпо-нентного варианта [5]. Использование социоло­гических методов изучения состояния российско­го общества позволяет сказать, что результаты инвариантны относительно конкретных спосо­бов оценивания.

Как видим, психологическое состояние наше­го общества с 1991 по 1994 г. постоянно ухудша­лось, затем до 1998 г. ежегодно улучшалось, с 1999 по 2002 г. вновь демонстрировало негатив­ную динамику, а с 2003 по 2006 г. (первичные ста­тистические данные за 2007 г. пока отсутствуют) наблюдалась положительная тенденция (подроб­нее см. [5]). В целом, несмотря на позитивную ди­намику последних лет, психологическое состоя­ние современного российского общества остаётся неудовлетворительным, не достигая среднего уровня. В этом отношении Россия уступает не только государствам Западной Европы, но также Украине и Белоруссии (рис. 3). Эти данные пере­кликаются с результатами, полученными с помо­щью других показателей, например, при сравне­нии России с другими странами по уровню соци­ального оптимизма: несмотря на позитивные сдвиги последних лет, мы уступаем и Украине, и Белоруссии, и Казахстану [8].

Можно сделать вывод, что экономический рост и политическая стабилизация пока не приве­ли к радикальному улучшению психологического состояния современного российского общества. Кроме того, как демонстрируют наши расчёты (табл. 2), такие макроэкономические показатели, как рост ВВП, оказывают на него существенно меньшее влияние, чем неравномерность распре­деления доходов, выражаемая индексом Джини (корреляция с композитным индексом - 0.880). То есть на психологическое самочувствие граж­дан больше влияет не размер "общего пирога", а то, насколько равномерно и справедливо он рас­пределяется.

Помимо значительной неравномерности (и не­справедливости) распределения доходов, действу­ет ряд других факторов, характеризующих общее состояние современного российского общества и определяющих настрой большинства населения. Какое общество создано в нашей стране под кра­сивыми лозунгами свободы, демократии и рыноч­ной экономики, может быть проиллюстрировано рядом показателей (см. табл. 2).

Каждый из приведённых в таблице показате­лей достаточно красноречив. Так, количество убийств на 100 тыс. жителей в нашей стране сей­час почти в 4 раза больше, чем в США (где ситуа­ция в данном отношении тоже очень неблагопо­лучна), и примерно в 10 раз - чем в большинстве европейских стран. По уровню смертности вслед­ствие убийств Россия уступает только некоторым латиноамериканским странам, таким как Колум­бия, и странам Африки, расположенным к Югу от Сахары [10]. По количеству самоубийств наша страна занимает второе место в Европе и СНГ не только среди населения в целом, но и среди моло­дёжи в возрасте до 17 лет (в данном случае - после Казахстана). А масштабы жертв несчастных слу­чаев, таких как случайные отравления алкоголем и ДТП, свидетельствуют если не о массовом не­желании жить (психоаналитическая интерпрета­ция несчастных случаев), то, по крайней мере, о безразличном отношении многих наших сограж­дан к своей и чужой жизни. В совокупности при­ведённые данные выстраиваются в целостную картину, которая свидетельствует о болезненном состоянии нашего общества. Удивительно, что в общественном сознании они не воспринимаются с подобающей остротой и оттесняются на периферию более комфортной информацией о росте ВВП или спортивных победах.

Перечисленные в таблице 2 показатели можно дополнить другими данными, характеризующими негативные тенденции в нашем обществе:

• ежегодно 2 тыс. детей становятся жертвами убийств и получают тяжкие телесные повре­ждения;

• от жестокости родителей ежегодно страдают 2 млн. детей, 50 тыс. - убегают из дома;

• каждый год 5 тыс. женщин гибнут от побоев, нанесённых мужьями;

• насилие над жёнами, престарелыми родите­лями и детьми фиксируется в каждой четвёртой

семье;

• 12% подростков употребляют наркотики;

• более 20% детской порнографии, распространяемой по всему миру, создаётся в нашей стране;

• около 1.5 млн. российских детей школьного возраста вообще не посещают школу;

• детское и подростковое "социальное дно" охватывает не менее 4 млн. человек;

• темпы роста детской преступности в 15 раз опе­режают темпы увеличения общей преступности;

в современной России насчитывается около 40 тыс. несовершеннолетних заключённых, что примерно в 3 раза больше, чем было в СССР в на­чале 1930-х годов [11, 12].

Количественные данные, в свою очередь, мо­гут быть дополнены хорошо известными быто­выми примерами, отражающими состояние на­шего общества. По-прежнему широко распро­странена практика криминальных "крыш", рейдерства (эта проблема обозначена и на выс­шем государственном уровне), "чёрного риэлтерства", финансовых "пирамид", других видов мо­шенничества и т.п. Существует (в XXI веке!) и та­кое явление, как рабство, причём в прямом, а отнюдь не в метафорическом смысле слова. По­жилых людей убивают ради того, чтобы заполу­чить их квартиры. Бомжи стали непременным ат­рибутом вокзалов и других публичных мест. В школах продаются наркотики. Подростки гиб­нут в кровавых столкновениях между юношески­ми преступными группировками. Интернет пере­полнен фильмами, где в деталях показано, как ученики избивают своих учителей. Развязно агрессивные юнцы демонстративно не уступают места в транспорте пожилым людям, а порой и способны убить за сделанное им замечание. Пуб­личная речь, в том числе на телевидении и радио, изобилует матом и блатным жаргоном.

Нашу общественную жизнь характеризуют и такие явления, как разрушение прежних жизнен­ных устоев, отсутствие внятных целей ("куда идём?"), вопиющая социальная несправедливость, огромные диспропорции в уровне доходов, анти­общественные нравы "новых богатых", странный симбиоз правоохранительных органов и преступ­ного мира, господство попсово-шоуменской суб­культуры на телевидении и т.п., что остро пере­живается основной частью населения.

В создавшихся условиях у наших сограждан есть три основных варианта психологической адаптации к происходящему. Первый вариант -"интериоризация зла": подчинение криминализи­рованным и нецивилизованным нормам отноше­ний, распространившимся в обществе. Второй ва­риант - "молчаливая толерантность", то есть от­вержение этих норм при терпимом отношении к ним. Третий вариант - острое переживание повсе­местного отклонения от цивилизованных мораль­ных стандартов. Для основной части наших со­граждан характерен третий вариант, что крайне негативно отражается на их психологическом со­стоянии.

Важно подчеркнуть, что даже если человек не является прямой жертвой криминализированной и безнравственной социальной среды, не сталки­вается с мошенниками, бандитами, коррумпиро­ванными чиновниками и т.п., он часто становится косвенной жертвой всего этого. Перманентное переживание агрессивности и враждебности окружающего мира порождает у людей постоян­ный стресс, неврозы, депрессии и более серьёз­ные психические заболевания (это явление по аналогии с психосоматическим можно назвать социосоматическим).

Основными психологическими проблемами современного российского общества, которые акцентруются в психологических исследованиях последних лет, являются:

• массовое чувство социальной несправедливо­сти, социальной и физической незащищённости, неуверенности в завтрашнем дне;

• утрата смысла жизни и жизненных перспек­тив (одна из главных причин самоубийств);

• широкая распространённость среди населе­ния тревожности, депрессий, страхов, фобий, пост­травматического синдрома;

• аномия, то есть разрушение традиционных ценностей;

• атарксия - апатия и безразличие к происходя­щему;

• повышенная агрессивность;

• нравственная деградация;

• криминализация массового сознания;

• брутализация (ужесточение, огрубление) со­циальной жизни;

• явный дефицит этнической толерантности;

• кризис идентичности;

• конфликт поколений;

• понимание свободы как вседозволенности.

Серьёзной проблемой является также разру­шение рационалистической психологии. Свиде­тельство тому - активная деятельность более 300 тыс. магов, астрологов, колдунов и т.п. "спе­циалистов" - весьма сомнительная база для про­возглашённого в государственных программах строительства инновационной экономики. Оте­чественные СМИ активно пропагандируют эзо­терику, в результате в массовой психологии соче­таются логически противоречивые установки. В частности, по телевизору, сконструированному на основе законов физики, показывают не физи­ков, а магов и энерготерапевтов, претендующих на способность преодолевать эти законы. Налицо и явное противоречие между нашей системой об­разования, основанной на рационалистических принципах, и массовой социальной практикой, пронизанной подчёркнутым и агрессивным ирра­ционализмом. Дети, которым в школе внушают, что колдунов не существует, а средневековая ин­квизиция сжигала в качестве таковых невинных людей, включив телевизор, видят в качестве ге­роев телеэкрана этих самых несуществующих колдунов. Многие отечественные психотерапев­ты, получившие традиционное медицинское об­разование, в своей практике активно используют такие понятия, как карма, аура, чакры и т.п. Со­четается несочетаемое, что вызывает в массовом сознании, говоря языком психологической науки, выраженный когнитивный диссонанс. Вполне симптоматично, что в качестве одного из главных порождений современного российского общества социологи описывают "парадоксального челове­ка" [13].

Психологическое состояние общества "мате­риализуется", оказывая, в свою очередь, большое влияние на смертность, рождаемость, частоту не­счастных случаев, нервно-психических и других заболеваний. Выявлена высокая корреляция пси­хологического состояния современного россий­ского общества и этих показателей (табл. 3).

Приведённые в таблице 3 связи свидетельству­ют о том, что нельзя решить основные социаль­ные и демографические проблемы России - про­длить среднюю продолжительность жизни, уве­личить рождаемость, радикально уменьшить число жертв алкоголизма, наркомании, ДТП и др. - без существенного улучшения психологического состояния населения, хотя линейные причинно-следственные связи здесь отсутствуют: психоло­гическое состояние общества является одновре­менно и следствием, и причиной, и оборотной сто­роной социальных процессов.

В настоящее время ощущается острая необхо­димость расширения основных ориентиров раз­вития России, которые на первых этапах реформ носили исключительно экономический характер (рост ВВП, укрепление рубля, обуздание инфля­ции и др.). Необходимо уделять больше внимания социальной сфере, психологическому и нрав­ственному состоянию населения. Радикальное улучшение ситуации в этих областях предполага­ет не только решение экономических проблем, но и устранение слишком явной социальной не­справедливости в распределении доходов, декри­минализацию общества, возрождение нравствен­ных устоев. Следует признать, что одной из глав­ных социальных проблем современной России является не дефицит свободы (в чём нашу страну регулярно обвиняют на Западе), а прямо противо­положное - дефицит контроля, как внешнего, яв­ляющегося основной функцией государства и соци­ума, так и внутреннего, основанного на интернали-зованных личностью нравственных запретах. А псевдолиберальное понимание свободы как от­сутствия любых запретов, укоренившееся в со­знании некоторых слоев нашего общества, под­рывает её же основы. "Что сделает из политиче­ской свободы человек, который не созрел для неё и переживает её как разнуздание! - задавался вопросом выдающийся русский философ И.А. Ильин и отвечал, - он сам становится опас­нейшим врагом чужой и общей свободы" [6, с. 146]. То же самое можно сказать и о любом другом ви­де свободы.

Есть основания предполагать, что в ближай­шее время основным вектором развития россий­ского общества станет превращение разнуздан­ной, нецивилизованной свободы - одного из глав­ных "завоеваний" начала 1990-х - в свободу цивилизованную, предполагающую разумные ограничения - как внешние, обеспечиваемые за­конами, так и внутренние, налагаемые моралью. Разумеется, это вызовет и уже вызывает сопро­тивление той части общества, которая привыкла к нецивилизованной свободе, не признающей ни правовых, ни нравственных ограничений. Ведь, как известно, свобода предполагает высвобожде­ние в человеке и обществе не только лучшего, но и худшего.

ЛИТЕРАТУРА

1. Левашов В.К. Социополитическая динамика рос­сийского общества: 2000-2006. М.: Academia, 2007.

2. Сулакшин С.С. Российский демографический кри­зис: от диагностики к преодолению. М.: Научный эксперт, 2006.

3. Доклад о развитии человека 2007/2008. Программа развития ООН (ПРООН) / Пер. с англ. М.: Весь мир, 2007.

4. Степашин СВ. Государственный аудит и эконо­мика будущего. М.: Наука, 2008.

5. Юревич А.В., Цапенко И.П. Социопсихологиче­ское состояние современного российского обще­ства // Вестник РАН. 2007. № 5.

6. Балацкий Е.В. Факторы удовлетворённости жиз­нью: измерение и интегральные показатели // Мо­ниторинг общественного мнения. 2005. № 4.

7. Юревич А.В., Ушаков Д.В., Цапенко И.П. Количе­ственная оценка макропсихологического состоя­ния современного российского общества // Психол. журнал. 2007. № 4.

8. Балацкий Е.В. Методы диагностики социального самочувствия населения // Мониторинг обществен­ного мнения. 2005. № 3.

9. Российский статистический ежегодник 2007. М.: Росстат, 2007.

10. Лысова А.В., Щитов Н.Г. Системы реагирования на домашнее насилие // Социол. журнал. 2003. № 3.

11. Анализ положения детей в РФ. М.: ЮНИСЕФ, 2007.

12. Государственный доклад "О положении детей в Российской Федерации". М.: Министерство труда и социального развития РФ, 2006.

13. Тощенко Ж.Т. Парадоксальный человек: феномен общественного сознания и социальной практики // Вестник РАН. 2006. № 8.

Ильин И.А. О грядущем России. М.: Наука, 1991.