Николай Гумилёв. Путь к вершине 1

к началу

И в том, и в другом стихотворении есть образы горы, высоты, но в первом – «неведомая высота», «далёкие горы», «пленительна лазурь», а во втором – «гора казалась взъерошенным псом», «клокочущей черною медью дышали вулканы».

В первом стихотворении автор использовал приём кольцевой композиции повторением первой строфы, в которой и заключена главная мысль произведения, в конце: ночь должна дарить покой, нет места злым чарам! Во втором же стихотворении остаётся ощущение незаконченности. Однако мы можем предугадать конец (на это поэт и рассчитывал).

И в том, и в другом стихотворении есть образы девушек. Обе они нежны и прекрасны, однако первая (стихотворение «Рассказ девушки») просто безмятежно спит и мечтает о принце, вторая же (стихотворение «Одиноко-незрячее солнце…») решает мировые проблемы, на её хрупких плечах лежит обязанность спасения мира. И эта «тонкая девушка, нежная в синем сиянье, серебряным плугом упорную взрезала новь», а новь – это тот ужас и темнота, которые начали править в мире; и пока они не затвердели, надо их удалить. Однако вовремя этого никто не понял, все просто смирились, но вот появилось Страданье, значит не всем всё равно. Вторым стихотворением Гумилёв предсказал судьбу нашего мира, если мы так ничего и не изменим.

Т.о., получается, что вторая ночь намного «темнее» первой.

Безусловно, оба стихотворения очень интересны, однако мне кажется, что второе («Одиноко-незрячее солнце…») намного сильнее первого («Рассказ девушки»), которое звучит по-детски наивно, просто. Несмотря на то, что в первом произведении перед нами предстаёт целый ряд картин, а во втором только одна, ощущений, настроений, передаваемых посредством поэзии, в нём намного больше, они ярче выражены, мысль глубже, чётче проявляется стремление Гумилёва к изображению реальной жизни.

Третьим сборником я выбрала «Колчан» сразу по нескольким причинам. Главное – в нём чётко видны отличия от первых сборников, он стал, в известном смысле, изменой акмеизму. В «Колчане» мы наблюдаем неожиданную, почти полную открытость лирического голоса и лица. Нет и следа прежней «маски»: мы словно читаем дневник, в котором искренне и драматично раскрывается душа поэта:

Я не смею больше молиться,

Я забыл слова литаний,

Надо мной грозящая птица,

И глаза у неё – огни.

(«Птица»)

Ведь я не грешник, о Боже,

Не святотатец, не вор,

И я верю, верю, за что же

Тебя не видит мой взор?

(«Счастие»)

Я вежлив с жизнью современною,

Но между нами есть преграда,

Всё, что смешит её, надменную, –

Моя единая отрада.

(«Я вежлив с жизнью…»)

(Н.стное любование бытием"м)ылоно в противовес символизму, Гумилёв

Меланхолия, грусть, сомнения и тому подобные признаки душевной сумятицы, ярко проявившиеся здесь, считались чуждыми мажорному пафосу акмеизма.

Также необычными для недавнего акмеиста являются частые обращения к Богу и небожителям (в ранних сборниках этого не было). Например, данная особенность ярко проявляется в стихотворении «Рай»: Гумилёв упоминает и Апостола Петра, и святого Георгия, Антония, святую Цецилию.

Причин этих изменений в лирике Гумилёва могло быть несколько: война, с её тяжёлыми буднями, которая всё меньше казалась поэту «экзотичной», полный отрыв от питавшей его стих и дух «реальной экзотики» африканских и морских путешествий; личная драма (дело шло к разводу с А.Ахматовой).

Если сравнить стихи этой книги со стрелами, то все они остриями своими направлены не во вне, не по-конквистадорски в противника, а в собственную душу поэта. Сборник раскрывает различные стороны напряжённой внутренней жизни лирического героя. В то же время в этой книге мы видим почти все наиболее характерные черты и особенности как сложившейся и утвердившей себя творческой манеры и метода, так и поэтического облика писателя. В этом смысле можно говорить, что «Колчан» открывает собой второй и последний период творчества Гумилёва, который является вершиной того, что успел создать поэт.

Последний сборник – «Огненный столп» – был издан в 1921 году. Он свидетельствует не только о высоте поэтического искусства, но и о своеобразии миропонимания Гумилёва, о сложившейся внутри его поэтической системе лирико-философской концепции бытия. Можно сказать, что «Огненный столп» – книга по преимуществу философской лирики, весьма своеобразного смысла и облика. Это определяет особенности романтизма Гумилёва в последний этап его жизни и творчества. Здесь – и все те черты, которые были присущи поэту, и в то же время здесь всё другое, новое.

Я хочу остановиться на том, что является новым с точки зрения развития и роста поэта.

Самое поразительное в «Огненном столпе» – это полнейшая и потому чуть ли не обескураживающая лирическая открытость Гумилёва, ничего от прежней «маски»! Поэтическое слово становится более простым. Сам поэт становится ближе к нам. Он склонен теперь смотреть на жизнь иными глазами: не взором «конквистадора», а с грустью и печалью сердца, узревшего тщету и прелесть земного существования. Лирика Гумилёва действительно стала акмеистичной. Образ неба потерял какой-то особый смысл, он просто стал декорацией; ночь и день вновь уравнялись в правах.

Только раз отсюда в вечер грозовой

Вышла женщина с кошачьей головой,

Но в короне из литого серебра,

И вздыхала, и стонала до утра,

И скончалась тихой смертью на заре

Перед тем, как дал причастье ей кюре.

(«Лес»)

Может показаться, что Гумилёв в некотором смысле вернулся к первым сборникам, но это совсем не так, его творчество эволюционирует и никогда не возвращается к старому, а приобретает всё новые усовершенствованные формы.

Гумилёв обращается к ранее не затрагиваемой теме спора души и тела, это ярко проявляется в стихотворении «Душа и тело». Поэт разделяет его на три части: «монолог» души, затем – тела, третья часть – монолог того, в ком сочетается и первое, и второе, – человека, лирического героя.
Основной темой для разговора является любовь и разное отношение к ней души и тела. Душа говорит:

Ах, я возненавидела любовь,

Болезнь, которой все у вас подвластны,

Которая туманит вновь и вновь

Мир мне чужой, но стройный и прекрасный.

А тело ей в ответ:

Люблю в солёной плескаться волне,

Прислушиваться к крикам ястребиным,

Люблю на необъезженном коне

Нестись по лугу, пахнущему тмином.

И женщину люблю…

Любовь бывает разная… Любовь к прекрасной и в то же время настоящей действительности является центральным образом стихотворения. Это и есть акмеизм.

Последний сборник интересен также тем, что трагизм в нём перемешан с радостью, восторгом.

Там, где всё сверканье, всё движенье,

Пенье всё, - мы там с тобой живём;

Здесь же только наше отраженье

Полонил гниющий водоём.

(«Заблудившийся трамвай»)

Таким образом, путь Гумилёва-поэта можно сравнить с восхождением на вершину, к лирике и эпосу широкого философского и синтезирующего плана, особенно быстро оно происходило в последние годы жизни поэта. Смерть оборвала это движение. Но всегда поэзия Гумилёва будет находить своих читателей, которым поэт посвятил такие строки:

А когда придёт их последний час,

Ровный, красный туман застелет взоры,

Я научу их сразу припомнить

Всю жестокую, милую жизнь,

Всю родную, странную землю

И, представ перед ликом Бога

С простыми и мудрыми словами,

Ждать спокойно его суда.

(«Мои читатели»)

Л и т е р а т у р а

1. Н.Гумилёв. Стихи. Письма о русской поэзии / Вступит. статья В.В.Иванова «Звёздная вспышка» – М., Художественная литература, 1989.

2. Чупринин С. Из твёрдого камня. Судьба и стихи Николая Гумилёва. – Октябрь, 1989, №3.

3. Блок А. Без божества, без вдохновения: (цех акмеистов) / Собр. соч. в 8-ми т., т.6 – М.; Л., 1962.

4. Симонов К.М. Открыто и честно /Публ. Л.Лазарева/ – Сов. Культура, 1986, 10 июня.

5. Гумилёв Н.С. Стихи и поэмы / Вступит.статья А.И.Павловского. Л.,Сов. писатель, 1988.