|
Динамика психологического состояния современного российского обществаДИНАМИКА ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО СОСТОЯНИЯ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА А. В. Юревич Новой для социогумантирной науки тенденцией, синхронно проявляющейся во многих научных дисциплинах, является количественная, основанная на применении различных индексов, оценка характеристик общества, которые традиционно определялись лишь качественно. Социологи вычисляют индексы социальных настроений, социального оптимизма, удовлетворённости жизнью, социального самочувствия населения и др. [1]. Демографы подсчитывают такой, например, индекс, как коэффициент витальности страны [2]. Большое распространение получили индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП), принятый на вооружение различными международными организациями, и другие подобные индикаторы [3]. Количественно оцениваются качество жизни, а также близкие ему феномены - субъективное благополучие и т.п. Используется даже индекс "счастливой жизни", позволяющий количественно оценивать счастье (см. [4]). Тенденция к количественной оценке состояния общества основана на стремлении представителей социогуманитарной науки: а) свести аморфные и неопределённые качественные оценки к чёткой и конкретной форме, б) использовать наиболее убедительные инструменты для воздействия на органы власти и массовое сознание1. В русле данной тенденции в Институте психологии РАН разработан композитный индекс (КИ), позволяющий количественно оценивать психологическое состояние общества. В "Вестнике РАН" [5] была изложена методика подсчёта этого индекса, основанная на интеграции 10 первичных показателей. В дальнейшем, по ряду соображений, был избран более компактный способ оценки КИ - на основе 6 первичных индикаторов, которыми являются нормализованные (переведённые в баллы) статистические показатели: 1) число самоубийств, 2) заболеваемость психическими расстройствами, 3) уровень смертности от заболеваний нервной системы и органов чувств, 4) число убийств, 5) частота разводов, 6) распространённость социального сиротства. При этом показатели 1-3 рассматриваются как индикаторы психологической устойчивости общества, показатели 4—6 - как индикаторы его социально-психологического благополучия (рис. 1). По поводу первичных показателей, положенных в основу расчёта КИ, следует сделать ряд уточнений. Во-первых, каждый из них имеет не только психологический смысл и в рамках сложившихся традиций их применения, как правило, используется не в психологическом значении. Однако наряду с иными значениями все эти показатели обладают и психологическим смыслом, что может быть продемонстрировано в отношении любого из них. Например, число социальных сирот отражает отношение к детям, характерное для того или иного общества, количество разводов -устойчивость семейных ценностей, количество убийств - ценность человеческой жизни, количество самоубийств - витальность (жизнеспособность) нации и психологическое состояние её представителей. А психологический смысл психических расстройств, смертности от заболеваний нервной системы и органов чувств, очевидно, в комментариях не нуждается. Во-вторых, первичные показатели, на основе которых рассчитывается первый вторичный индекс - индекс психологической устойчивости, в большей степени соответствуют уровню личности, а первичные показатели, лежащие в основе второго вторичного индекса - индекса социально-психологического благополучия, соответствуют уровню межличностных отношений, характеризуя степень устойчивости "первичных ячеек" общества, типичное для него отношение к детям и к человеческой жизни вообще, сложившуюся морально-психологическую атмосферу. В-третьих, композитный индекс интегрирует далеко не все показатели, имеющие макропсихо-логический смысл. Вообще трудно найти существенный для общества и потому фиксируемый в источниках статистических данных показатель, который был бы полностью лишён психологического значения. Вместе с тем построение композитных индексов предполагает естественные ограничения: нельзя "объять необъятное" и охватить все более или менее относящиеся к делу показатели (тем более что они обладают разной степенью психологической релевантности). Как подчёркивает Е.В. Балацкий, "число факторов не должно быть слишком большим (не больше 15), поскольку в противном случае индекс станет непрозрачным, а интерпретация количественных результатов превратится в трудоёмкую процедуру" [6, с. 43]. Поэтому наш композитный индекс включает лишь статистические показатели, обладающие наиболее выраженной психологической релевантностью. В-четвёртых, не все показатели оказались приемлемыми в условиях сложившейся в нашей стране системы их расчёта. Например, характеристикой общества, явно релевантной его психологическому состоянию, является уровень алкоголизма. Официальной статистикой в качестве соответствующего показателя рассматривается число лиц, обратившихся к наркологам. Но поскольку традиция обращения к врачам при избыточном потреблении спиртного в нашей стране не сложилась, то по данному параметру мы выглядим практически непьющей нацией, что явно противоречит другим данным и обыденным наблюдениям. В-пятых, наиболее высокой психологической релевантностью обладают "мягкие" индексы -индексы социального самочувствия, социальных настроений и др., вычисляемые социологическими центрами. Однако они рассчитываются на основе выборочных опросов населения и "привязаны" к определённым выборкам. С.С. Сулакшин, например, по поводу предложенного им коэффициента витальности страны пишет: "Введение данного параметра объясняется также стремлением операци-онализировать в управленческом и правовом смысле признание человеческой жизни высшим мерилом государственно-управленческой успешности" [2, с. 27]. Следует отметить, что «слишком податливые индикаторы часто улавливают случайные социальные изменения, своего рода "белый шум", что лишь дезориентирует аналитика» [6, с. 46]. Так что "жёсткие" индексы обладают определёнными преимуществами. Первичные индексы рассчитываются на базе удельных, то есть соотнесённых с численностью населения, показателей. Все значения показателей переводятся в баллы от 1 до 10 (чем выше балл, тем выше значение соответствующего индикатора психологического состояния общества). Нормализация - перевод показателей в баллы -осуществляется на основе сопоставления показателей по России с аналогичными показателями более развитых стран (согласно классификации ООН), разрабатываемыми соответствующими международными организациями. Вторичные индексы и композитный индекс рассчитываются как среднеарифметическое индексов более низкого порядка. Высокая корреляция первичных индексов между собой (табл. 1) демонстрирует большую согласованность различных индикаторов психологического состояния общества, свидетельствует об их взаимовлиянии. Одновременно она демонстрирует правомерность объединения первичных индексов в единый комплексный показатель, что подтвердил факторный анализ их взаимосвязи [7]. Динамика психологического состояния современного российского общества (рис. 2), оценённая с помощью шестикомпонентного варианта КИ, практически совпала с его динамикой, выявленной на основе применённого ранее десятикомпо-нентного варианта [5]. Использование социологических методов изучения состояния российского общества позволяет сказать, что результаты инвариантны относительно конкретных способов оценивания. Как видим, психологическое состояние нашего общества с 1991 по 1994 г. постоянно ухудшалось, затем до 1998 г. ежегодно улучшалось, с 1999 по 2002 г. вновь демонстрировало негативную динамику, а с 2003 по 2006 г. (первичные статистические данные за 2007 г. пока отсутствуют) наблюдалась положительная тенденция (подробнее см. [5]). В целом, несмотря на позитивную динамику последних лет, психологическое состояние современного российского общества остаётся неудовлетворительным, не достигая среднего уровня. В этом отношении Россия уступает не только государствам Западной Европы, но также Украине и Белоруссии (рис. 3). Эти данные перекликаются с результатами, полученными с помощью других показателей, например, при сравнении России с другими странами по уровню социального оптимизма: несмотря на позитивные сдвиги последних лет, мы уступаем и Украине, и Белоруссии, и Казахстану [8]. Можно сделать вывод, что экономический рост и политическая стабилизация пока не привели к радикальному улучшению психологического состояния современного российского общества. Кроме того, как демонстрируют наши расчёты (табл. 2), такие макроэкономические показатели, как рост ВВП, оказывают на него существенно меньшее влияние, чем неравномерность распределения доходов, выражаемая индексом Джини (корреляция с композитным индексом - 0.880). То есть на психологическое самочувствие граждан больше влияет не размер "общего пирога", а то, насколько равномерно и справедливо он распределяется. Помимо значительной неравномерности (и несправедливости) распределения доходов, действует ряд других факторов, характеризующих общее состояние современного российского общества и определяющих настрой большинства населения. Какое общество создано в нашей стране под красивыми лозунгами свободы, демократии и рыночной экономики, может быть проиллюстрировано рядом показателей (см. табл. 2). Каждый из приведённых в таблице показателей достаточно красноречив. Так, количество убийств на 100 тыс. жителей в нашей стране сейчас почти в 4 раза больше, чем в США (где ситуация в данном отношении тоже очень неблагополучна), и примерно в 10 раз - чем в большинстве европейских стран. По уровню смертности вследствие убийств Россия уступает только некоторым латиноамериканским странам, таким как Колумбия, и странам Африки, расположенным к Югу от Сахары [10]. По количеству самоубийств наша страна занимает второе место в Европе и СНГ не только среди населения в целом, но и среди молодёжи в возрасте до 17 лет (в данном случае - после Казахстана). А масштабы жертв несчастных случаев, таких как случайные отравления алкоголем и ДТП, свидетельствуют если не о массовом нежелании жить (психоаналитическая интерпретация несчастных случаев), то, по крайней мере, о безразличном отношении многих наших сограждан к своей и чужой жизни. В совокупности приведённые данные выстраиваются в целостную картину, которая свидетельствует о болезненном состоянии нашего общества. Удивительно, что в общественном сознании они не воспринимаются с подобающей остротой и оттесняются на периферию более комфортной информацией о росте ВВП или спортивных победах. Перечисленные в таблице 2 показатели можно дополнить другими данными, характеризующими негативные тенденции в нашем обществе:
семье; • 12% подростков употребляют наркотики; • более 20% детской порнографии, распространяемой по всему миру, создаётся в нашей стране;
в современной России насчитывается около 40 тыс. несовершеннолетних заключённых, что примерно в 3 раза больше, чем было в СССР в начале 1930-х годов [11, 12]. Количественные данные, в свою очередь, могут быть дополнены хорошо известными бытовыми примерами, отражающими состояние нашего общества. По-прежнему широко распространена практика криминальных "крыш", рейдерства (эта проблема обозначена и на высшем государственном уровне), "чёрного риэлтерства", финансовых "пирамид", других видов мошенничества и т.п. Существует (в XXI веке!) и такое явление, как рабство, причём в прямом, а отнюдь не в метафорическом смысле слова. Пожилых людей убивают ради того, чтобы заполучить их квартиры. Бомжи стали непременным атрибутом вокзалов и других публичных мест. В школах продаются наркотики. Подростки гибнут в кровавых столкновениях между юношескими преступными группировками. Интернет переполнен фильмами, где в деталях показано, как ученики избивают своих учителей. Развязно агрессивные юнцы демонстративно не уступают места в транспорте пожилым людям, а порой и способны убить за сделанное им замечание. Публичная речь, в том числе на телевидении и радио, изобилует матом и блатным жаргоном. Нашу общественную жизнь характеризуют и такие явления, как разрушение прежних жизненных устоев, отсутствие внятных целей ("куда идём?"), вопиющая социальная несправедливость, огромные диспропорции в уровне доходов, антиобщественные нравы "новых богатых", странный симбиоз правоохранительных органов и преступного мира, господство попсово-шоуменской субкультуры на телевидении и т.п., что остро переживается основной частью населения. В создавшихся условиях у наших сограждан есть три основных варианта психологической адаптации к происходящему. Первый вариант -"интериоризация зла": подчинение криминализированным и нецивилизованным нормам отношений, распространившимся в обществе. Второй вариант - "молчаливая толерантность", то есть отвержение этих норм при терпимом отношении к ним. Третий вариант - острое переживание повсеместного отклонения от цивилизованных моральных стандартов. Для основной части наших сограждан характерен третий вариант, что крайне негативно отражается на их психологическом состоянии. Важно подчеркнуть, что даже если человек не является прямой жертвой криминализированной и безнравственной социальной среды, не сталкивается с мошенниками, бандитами, коррумпированными чиновниками и т.п., он часто становится косвенной жертвой всего этого. Перманентное переживание агрессивности и враждебности окружающего мира порождает у людей постоянный стресс, неврозы, депрессии и более серьёзные психические заболевания (это явление по аналогии с психосоматическим можно назвать социосоматическим). Основными психологическими проблемами современного российского общества, которые акцентруются в психологических исследованиях последних лет, являются: • массовое чувство социальной несправедливости, социальной и физической незащищённости, неуверенности в завтрашнем дне;
Серьёзной проблемой является также разрушение рационалистической психологии. Свидетельство тому - активная деятельность более 300 тыс. магов, астрологов, колдунов и т.п. "специалистов" - весьма сомнительная база для провозглашённого в государственных программах строительства инновационной экономики. Отечественные СМИ активно пропагандируют эзотерику, в результате в массовой психологии сочетаются логически противоречивые установки. В частности, по телевизору, сконструированному на основе законов физики, показывают не физиков, а магов и энерготерапевтов, претендующих на способность преодолевать эти законы. Налицо и явное противоречие между нашей системой образования, основанной на рационалистических принципах, и массовой социальной практикой, пронизанной подчёркнутым и агрессивным иррационализмом. Дети, которым в школе внушают, что колдунов не существует, а средневековая инквизиция сжигала в качестве таковых невинных людей, включив телевизор, видят в качестве героев телеэкрана этих самых несуществующих колдунов. Многие отечественные психотерапевты, получившие традиционное медицинское образование, в своей практике активно используют такие понятия, как карма, аура, чакры и т.п. Сочетается несочетаемое, что вызывает в массовом сознании, говоря языком психологической науки, выраженный когнитивный диссонанс. Вполне симптоматично, что в качестве одного из главных порождений современного российского общества социологи описывают "парадоксального человека" [13]. Психологическое состояние общества "материализуется", оказывая, в свою очередь, большое влияние на смертность, рождаемость, частоту несчастных случаев, нервно-психических и других заболеваний. Выявлена высокая корреляция психологического состояния современного российского общества и этих показателей (табл. 3). Приведённые в таблице 3 связи свидетельствуют о том, что нельзя решить основные социальные и демографические проблемы России - продлить среднюю продолжительность жизни, увеличить рождаемость, радикально уменьшить число жертв алкоголизма, наркомании, ДТП и др. - без существенного улучшения психологического состояния населения, хотя линейные причинно-следственные связи здесь отсутствуют: психологическое состояние общества является одновременно и следствием, и причиной, и оборотной стороной социальных процессов. В настоящее время ощущается острая необходимость расширения основных ориентиров развития России, которые на первых этапах реформ носили исключительно экономический характер (рост ВВП, укрепление рубля, обуздание инфляции и др.). Необходимо уделять больше внимания социальной сфере, психологическому и нравственному состоянию населения. Радикальное улучшение ситуации в этих областях предполагает не только решение экономических проблем, но и устранение слишком явной социальной несправедливости в распределении доходов, декриминализацию общества, возрождение нравственных устоев. Следует признать, что одной из главных социальных проблем современной России является не дефицит свободы (в чём нашу страну регулярно обвиняют на Западе), а прямо противоположное - дефицит контроля, как внешнего, являющегося основной функцией государства и социума, так и внутреннего, основанного на интернали-зованных личностью нравственных запретах. А псевдолиберальное понимание свободы как отсутствия любых запретов, укоренившееся в сознании некоторых слоев нашего общества, подрывает её же основы. "Что сделает из политической свободы человек, который не созрел для неё и переживает её как разнуздание! - задавался вопросом выдающийся русский философ И.А. Ильин и отвечал, - он сам становится опаснейшим врагом чужой и общей свободы" [6, с. 146]. То же самое можно сказать и о любом другом виде свободы. Есть основания предполагать, что в ближайшее время основным вектором развития российского общества станет превращение разнузданной, нецивилизованной свободы - одного из главных "завоеваний" начала 1990-х - в свободу цивилизованную, предполагающую разумные ограничения - как внешние, обеспечиваемые законами, так и внутренние, налагаемые моралью. Разумеется, это вызовет и уже вызывает сопротивление той части общества, которая привыкла к нецивилизованной свободе, не признающей ни правовых, ни нравственных ограничений. Ведь, как известно, свобода предполагает высвобождение в человеке и обществе не только лучшего, но и худшего. ЛИТЕРАТУРА
Ильин И.А. О грядущем России. М.: Наука, 1991. |
Loading
|